Йо Хва - Защита Подземелья

Да.

Для начала, Пеймон.

Ты была первой проблемой.

Ты, думая рационально, решила, что я был пешкой Барбатос. Что это я потворствовал распространению болезни и ничего не делал, в то время как миллионы невинных жизней погибали.

В «Атаке Подземелья», Пеймон, ведя себя неподобающе Владыке Демонов, была дружелюбна к людям. Ее хобби было наряжаться человеком и охотиться на мужчин. Даже в игре, главный герой, гуляя по городу, оканчивал случайной встречей с Пеймон, которая маскировалась под человека.

Пеймон влюбилась в героя с первого взгляда. И, до тех пор, пока герой не соглашался переспать с ней, она настойчиво домогалась его. И даже, когда она встретила свой конец, проткнутая мечом героя:

— Это тело умирает… так не мог бы ты подарить этой даме последний поцелуй? — так она признается герою в своей любви.

Герой, не в силах отказать ее предсмертному желанию, целует Пеймон. Несмотря на то, что целый ряд женских персонажей нацелены на первый поцелуй героя, той, кто крадет его первый поцелуй, была Пеймон, Владыка Демонов, являющаяся врагом человечества. Довольно странная любовная история.

Из-за недавно распространившейся Черной Смерти, большое число людей продолжало умирать. С позиции Пеймон, считавшей людей такими же разумными созданиями с равными правами, Черная Смерть была непростительным бедствием

«Я не могу простить Барбатос за эту трагедию.»

«И я так же накажу Данталиана, который работал в качестве твоей пешки.»

До этого момента все было прекрасно.

С точки зрения здравого смысла, все верно.

Для людей было обычным явлением заблуждаться насчет преступлений других, как будто они сами проживали эти жизни. Однако, когда ты думаешь рационально, при появлении недопонимания, разве ты не попытаешься сперва поговорить с человеком?

Зачем тебе сразу же нападать?

У тебя эти дни? Или ты тоже подвергнута хроническому пмс, и тебя унесло твоей неконтролируемой эмоциональной турбулентностью? Это большая проблема. Я бы рекомендовал тебе сходить к врачу, описать свои симптомы и приступить к немедленному лечению.

Но сперва, я починю твою голову.

Будь хорошей деткой, и выучи, что такое настоящий этикет.

Данталиан, Слабейший Владыка Демонов 71-го ранга

20.08.1505 год по Имперскому Календарю

Нифльхейм, Резиденция Губернатора

В условиях сумбурной атмосферы в зале:

— … Наивысшим рангом среди всех нас, обладаю я. Уместней всего будет, если конфликт между двумя Владыками Демонов будет разрешать другой Владыка Демонов.

Видимо, решив, что он больше не может оставаться простым зрителем, Владыка Демонов Марбас, 5-го ранга сделал шаг вперед.

— Ивар Лодбрук. Я временно беру на себя роль ведущего. Мне очень жаль, но это слушание слишком важно для меня, чтобы оставить его в твоих руках.

— Как пожелаете, Ваше Высочество, — старый вампир послушно отступил.

— Хм.

Марбас стоял в центре зала.

То, как твердо стояли его ноги, создавало впечатление, будто он был гигантским деревом. Его устойчивость была впечатляющая. Этот лысый мужчина высокого роста сильно хмурил свои брови, будто он действительно совсем не находил приятной эту ситуацию.

— Я — пятого ранга. Как Владыка Демонов, отвечающий за благородство, я буду официально принимать запрос Пеймон. Обвиняемый — Владыка Демонов 71-го ранга, Данталиан, Без титула.

Его объявление довлело над окружающими.

Его, полный достоинства, голос не допускал никаких возражений. Владыки Демонов опустили свои взгляды, а феи выстроились в линию, и осторожно поклонились.

— За исключением прямо вовлеченных людей, вмешательство третьей стороны строго запрещено. Данталиан. Обвиняемый этой Вальпургиевой Ночи. Выйди и предстань перед своим обвинителем.

Целесообразным было только подчиниться правящему бал.

Сделав пару шагов вперед, я встал точно посреди зала.

— …?

— …

Пеймон и я, смотрели друг на друга, оставив между нами небольшой зазор.

Как в начале гладиаторского поединка в Римском Колизее.

— После того, как обе стороны закончат свою речь, мы решим, чьё мнение является верным посредством голосования. Сперва, я предоставлю Пеймон право на допрос обвиняемого — Данталиана.

— Да, — Пеймон приподняла края своей юбки и поклонилась.

Казалось, что время остановилось на краях ее вежливо приподнятой юбки.

— Благодарю что согласились на это слушание.

Пеймон медленно перевела взгляд на меня.

— Тогда, проверим сперва имеющиеся факты? Данталиан.

— Как вам угодно, Ваше Высочество.

Я качнул головой в знак приветствия.

По правде говоря, мы впервые встретились друг с другом, и между нами еще ни разу не было замечено никакого взаимодействия. Враждебности было явно больше, чем доброжелания.

— Ты, на рассвете 16-го августа, в 4 часа утра, в Нифльхейме, на Площади Гермеса, убил Владыку Демонов Андромалиуса. Эта дама права?

— Все верно. Я подтверждаю это.

— И, Данталиан. Ты, был хорошо осведомлен о том, что другое лицо является Владыкой Демонов, и, тем не мене, все равно убил его. Эта дама ошибается?

— Нет, это так же верно. Ох, я лучше отвечу точнее.

Я расправил плечи.

— В самом начале, я не знал, что он был Владыкой Демонов. Пока я пил на площади пиво, какой-то молодой желторотик избивал старика. Я задавался вопросом, кем же был этот ублюдок. И оказалось, что он был Владыкой Демонов. Я был несколько удивлен.

— …Иными словами, в том событии ты убивал не Владыку Демонов, но убивал ты, тем не менее, с явным намерением.

Я покачал головой.

— Прошу прощение, Ваше Высочество Пеймон. Но здесь явно возникло небольшое недопонимание.

— Недопонимание? — Пеймон вскинула брови, — какое недопонимание могло возникнуть в этой простой истине?

— Я имею в виду Андромалиуса. Клянусь Богом, Ваше Высочество Пеймон, я бы убил этого пса вне зависимости от того факта, Владыка Демонов он или нет.

Люди зашептались.

Пеймон нахмурилась и предупредила меня:

— …Данталиан. Сегодня Вальпургиева Ночь, а ты в данный момент обвиняешься в убийстве. Как насчет того, чтобы сделать свою речь немного более вежливой?

— О-ох. Простите, но я не могу так поступить. Ваше Высочество, я с удовольствием продолжу звать Андромалиуса псиной. Поверьте. Смерть — единственное, чего он был достоин.

— Ты…

— Честно говоря, я немного сожалею. Я должен был подарить этому кретину чуть более болезненную смерть. Я лишь просто прикончил его, всего один раз вонзив в его горло кинжал. Он и правда был мусором, подобно бомжу, бродящему по переулкам. Очевидно, каким он был слабым.

Перешептывание стало гораздо громче.

Я намеренно сгущал краски, делая свои слова более оскорбительными.