Нил Стивенсон - Криптономикон, часть 2

Как можно заключить из многочасовых разговоров, если ты Шафто, молод и не калека, чувствуешь локоть родственника и ведешь собственную машину, то променять ее на другое средство передвижения — не просто безумное расточительство, но и несмываемый позор, вот почему они едут, а не летят в Уитмен, штат Вашингтон. Но зачем (набирается смелости спросить кто-то из ребят) ехать двумя машинами? В «импале» хватит места для всех четверых. Похоже, ребята лишь из своей чудовищной вежливости не сказали раньше, что не понимают, чего ради тащить в Уитмен изрядно побитую машину, когда вполне можно разместиться в одной.

— После Уитмена нам в разные стороны, — напоминает Рэнди, — с двумя машинами будет проще.

— Ехать не так далеко, Рэндалл, — говорит Робин, вдавливая в пол педаль газа. Коробка едва не разлетается на куски, включаясь в режим форсированного снижения передачи, и «импала», лихо накренившись, обходит бензовоз. Рэнди уговорил ребят перейти с «мистер Уотерхауз» и «сэр» на обращение по имени, но «Рэнди» для них слишком фамильярно, и они зовут его «Рэндалл». (Попытку в качестве компромисса обращаться к нему «Рэндалл Лоуренс» Рэндалл пресек в зародыше.) — Мы с М.А. охотно подбросим вас до аэропорта в Сан-Франциско или где еще вы решите оставить машину.

— А где еще мне ее оставить? — спрашивает Рэнди, не въезжая в последнюю фразу.

— Ну, наверно, если хорошенько поискать, можно найти место, где она бесплатно постоит несколько дней. Если, разумеется, вы не решите ее продать, — ободряюще добавляет Робин. — Думаю, за вашу машину можно выручить неплохие деньги, хоть она и нуждается в ремонте.

Только тут до Рэнди доходит, что Шафто считают его абсолютно нищим, сирым и убогим. Он вспоминает, что по приезде они выкинули целый пакет макдоналдсовских оберток. Вся вакханалия бережливости придумана, чтобы избавить его от непомерных трат.

Робин и М.А. наблюдают за ним, говорят о нем, думают. Они кое в чем ошиблись, сделали кой-какие ложные выводы, но все равно оказались куда тоньше, чем Рэнди считал вначале. Он начинает прокручивать в голове разговоры последних дней, пытаясь понять, что еще интересного происходит у ребят в голове. М.А. до невозможности правильный: так обычно хорошо учатся и легко встраиваются в любую иерархическую организацию. Робин менее предсказуем; у него задатки то ли неудачника, то ли успешного бизнесмена, то ли человек которого будет швырять между двумя этими крайностями. Рэнди задним числом вспоминает, что вывалил на Робина кучу информации про Интернет, электронные деньги, цифровую валюту и новую глобальную экономику: он в таком эмоциональном раздрае, что способен часами вещать без умолку. Робин все ловит на лету.

Для Рэнди это просто бесполезный выброс энергии. До сих пор он даже не задумывался, что способен повлиять на жизнь Робина Шафто. Рэндалл Лоуренс Уотерхауз терпеть не может «Стар трек» и шарахается от его поклонников, но все равно видел весь долбаный сериал. Сейчас он чувствует себя ученым Федерации, который ненароком научил первобытных дикарей с заштатной планетки собирать лазерную пушку из подручного материала.

У Рэнди по-прежнему есть деньги. Он ума не может приложить, как, не совершив чудовищной бестактности, сказать это ребятам, и на следующей заправке просит Ами выступить в роли посредника. Ему не вполне ясна система ротации, но, кажется, сейчас его черед ехать с Ами. Впрочем, чтобы объяснить кому-нибудь из братьев про деньги, Ами должна ехать с ним, поскольку объяснять придется исподволь, что займет время, и еще сколько-то времени потребуется, чтобы намек достиг цели. Так или иначе, часа через три, на очередной заправке, само собой получается, что дальше М.А. должен ехать в «импале» с Робином (который уже все знает и только что, широко улыбаясь, ущипнул Рэнди за плечо). Значит, скоро М.А. тоже будет в курсе. Последних словесных маневров М.А. Рэнди не понимал вовсе, пока не допер, что тот в завуалированной форме предлагает не стесняться и брать его туалетную бумагу, чтобы не тратиться на свою. Короче, Ами и Рэнди садятся в «акуру» и едут на север к Орегону, стараясь не отстать от ревущей, со снятым глушителем, «импалы».

— Приятно побыть с тобой, — говорит Рэнди. Спина еще немного ноет от удара, которым Ами вчера утром сопроводил свои слова касательно чувств. Поэтому он решает впредь выражать те аспекты чувств, которые наименее чреваты серьезными неприятностями.

— Я думала, у нас будет больше времени потрепаться, — говорит Ами. — Но я не видела ребят лет сто, а ты и вовсе впервые с ними пересекся.

— Лет сто? Правда?

— Ага.

— А точнее?

— Ну, Робина я последний раз видела, когда он пошел в детский сад. М.А. позже — ему было лет восемь-десять.

— Объясни еще раз, кем они тебе приходятся?

— Робин — мой троюродный брат. И я могу объяснить, в каком мы родстве с М.А., но ты начнешь ерзать и тяжело вздыхать задолго до середины рассказа.

— Короче, седьмая вода на киселе, а виделись вы раз или два в детстве.

Ами пожимает плечами.

— Ну да.

— И с какой радости они сюда примчались?

Ами делает непонимающее лицо.

— Я хочу сказать, — говорит Рэнди, — когда они выскочили из своей колымаги, у меня создалось впечатление, что главная их цель — проследить, чтобы нежная лилия семейства Шафто была окружена должными приличиями, уважением, почитанием и т.п.

— Н-да? Мне так не показалось.

— Правда?

— Правда. Рэнди, моя семья очень дружная. То, что мы редко видимся, не отменяет родственных обязательств.

— Ну, здесь ты подразумеваешь сравнение с моей семьей, от которой я не особенно без ума. Может, мы еще о ней поговорим. Что касается родственных обязательств… уверен, одно из них — сохранять твою гипотетическую девственность.

— Кто сказал, что она гипотетическая?

— Гипотетическую для них , потому что они не видели тебя с детства.

— Мне кажется, ты непомерно раздуваешь надуманный сексуальный аспект, — говорит Ами. — Я понимаю, что мужики все такие, и ничуть не обижаюсь.

— Ами, Ами. Ты пыталась просчитать это математически?

— Что просчитать?

— Включая поездку через манильские пробки, регистрацию в МАНА и таможню в Сан-Франциско, перелет занял у меня восемнадцать часов. У тебя — двадцать. Еще четыре, чтобы добраться до моего дома. Через восемь часов после нашего приезда среди ночи появляются Робин и Марк Аврелий. Допустим, что семейный телеграф Шафто функционирует со скоростью света. Значит, ребята, играя возле дома в баскетбол, получили «молнию», что их родственницу обидел молодой человек, ровно в тот миг, когда ты спрыгнула с «Глории» на пристань и стала ловить такси.

— Я послала е-мейл с «Глории», — говорит Ами.