Лилия Курпатова-Ким - Побег из Эдена

Громов нахмурился. Чего нельзя отнять у Дэз — иногда она может бесить. Просто удивительно, как в одном человеке умещается столько принципиальности! Макс молча взял у нее конверт, вынул оттуда небольшую записку на прозрачном пластике. Прочитал несколько сухих строк, нахмурился.

— Что думаешь делать? — спросил он.

— Не знаю, хотела с тобой посоветоваться, — недоуменно пожала плечами Дэз. — Ты ведь тоже ни в каком проекте не занят. Странно, что твое уведомление еще не...

Кемпински осеклась на половине фразы и внимательно уставилась на Макса.

— Тебе его не принесли, потому что и не должны были? — спросила она. — Так? Ты участвуешь в каком-то проекте, просто нам не сказал, да?

— Дэз, я... я хотел сказать, просто...

Кемпински развернулась и дернула ручку двери.

— Дэз! — Громов вскочил. — Я не знал, как сказать! Проект, в котором я участвую, — «Моцарт».

Дезире на мгновение замерла. Плечи ее чуть дрогнули.

— Можешь ничего не объяснять, — глухо ответила она.

— Черт... — Максим резанул кулаком по воздуху. — Я знал, что ты так отреагируешь! Поэтому не говорил!

Кемпински уткнулась лбом в дверь. Зачем-то сняла с уха биофон и зажала его в руке. Потом глухо сказала:

— Мне жаль, Макс... Мне так жаль... — и быстро вышла.

— Чего тебе жаль? Дэз!

Громов выскочил за ней в коридор.

— Дэз! Объясни мне!..

Но Кемпински уже скрылась из виду. Ведь она умела ходить и бегать так быстро, как никто из известных Громову людей хайтек-мира. Дэз запросто могла бы сделать карьеру в спорте, будь у нее чуть меньше самолюбия. Ведь все спортсмены в основном — бывшие лотеки.

Макс закрыл дверь и прижался к ней спиной. Если бы он хотел спать чуть меньше — то помчался бы за Дэз и попытался все объяснить. Но на выяснение отношений не осталось сил. А впереди еще целый учебный день.

— Хватит с меня одного дисциплинарного взыскания, — проворчал он, взяв с полки уведомление, полученное утром.

« За необоснованный прогул урока администрация назначает вам два часа дисциплинарных работ в блоке утилизации. Вы должны отработать их в свободное от занятий время до конца этой недели ».

Макс ненавидел работы по утилизации. Сидеть и пинцетом разбирать негодные вещи из композитных материалов, сортируя их по виду металла, пластика, волокна... Тупее и скучнее занятия придумать нельзя. Строевая подготовка в Накатоми и то была веселее.

После бессонной ночи погружение в нейролингву было для Громова еще более мучительным, чем обычно. Как назло, единственный урок истории Нефтяной войны пришелся на сегодняшний день. Учитель Войцеховский заявил, что для понимания предмета необходимо запомнить трехмерные реконструкции основных боевых действий.

Перед самым началом в класс вбежал Спаркл.

Макс помахал ему рукой, но Чарли едва кивнул ему в ответ и быстро сел на место, спиной к Громову.

«Тоже, должно быть, дуется из-за игры», — подумал Максим. Внезапно его взяло зло. В конце концов, что это за друзья, с которыми все хорошо только то тех пор, пока им с тобой удобно? Он имеет право на собственные дела. На собственное время, на то, чтобы быть занятым. Дэз и Чарли могли бы чуть-чуть умерить собственный эгоизм. Не говоря уж о Тайни.

Макс вспомнил, с какой злобой орал на него Бэнкс в день приезда. А мог бы сказать «спасибо». Понятно, что ему трудно, что он всю жизнь терпит издевательства, но... При чем тут Громов? Почему он должен с пониманием относиться к враждебности Дэз? Почему он должен всегда понимать Чарли, у которого конфликт с отцом? Почему он должен спокойно и дружелюбно воспринимать крик Тайни, раз у того личностные проблемы?

Чем больше Макс об этом думал — тем сильнее злился. Доселе он не доставлял никаких неудобств ни Чарли, ни Дэз. Он всегда был готов поддержать компанию, выслушать, помочь с тасками... Ни разу за время их знакомства Макс не страдал депрессией вроде тех, что регулярно случались у Спаркла. Ни разу он не огрызнулся на Дэз только потому, что был в плохом настроении. И уж точно ему не пришло бы в голову орать на Тайни, если бы кто-то, скажем, вздумал издеваться над лотекским происхождением Громова.

— ...Обратите внимание, что основной ущерб нефтяным месторождениям ближневосточного региона нанесла союзная авиация своими бомбардировками...

Дергающийся и дрожащий голос учителя Войцеховского при этом оставался настолько нудным, что даже нейромодулятор не спасал. Историк Эдена напоминал классического маньяка-ученого из старинных комиксов. Сальные волосы торчат во все стороны, воспаленные глаза лихорадочно бегают, под глазами черные круги. Поговаривали, что Войцеховский геймер-маньяк. Он лично разработал несколько игр военной тематики и каждую свободную минуту проводит на Сетевых аренах. Громов отчаянно зевал. Силиконовые линзы-контакты на глазах ужасно мешали, потому глаза слезились. Еще их очень хотелось потереть, но из-за линз не получалось.

Когда урок закончился, голова у Громова болела как никогда прежде. Реконструкция сражения подводных лодок у норвежского шельфа его доконала. Все, что он понял из этого урока истории, — те остатки нефти и газа, из-за которых началась война, были сожжены в ходе этой войны и не достались никому.

— Таек, — Войцеховский решил, что двух часов нейролингвы недостаточно, и задал еще домашнее задание, — изучите греческий миф о Троянской войне. Обратите внимание на его начало... Мать-земля обратилась к Зевсу с просьбой сократить человеческий род, потому что ей тяжело выносить столько людей. Громовержец внял ее просьбе и начал длительную подготовку к войне. Единственной ее целью было сокращение человеческой популяции. Я хочу, чтобы вы рассмотрели итоги Нефтяной войны с этой точки зрения и написали краткое эссе. Однако помните, что ни одно утверждение не должно быть голословным. Тренды, графики, расчеты, таблицы — любые на ваше собственное усмотрение. Главное, они должны быть точными и убедительными.

Руку поднял Чарли.

— Слушаю, ученик Спаркл, — повернулся к нему Войцеховский.

— Если я правильно понял, — медленно произнес Чарли, — вы хотите, чтобы мы доказали, будто два миллиарда погибших в ходе Нефтяной войны — это хорошо?

Учитель издал нервный смешок, обнажив желтые, торчащие в разные стороны зубы, и закивал всей верхней частью тела.

— Да, ученик Спаркл, я хочу именно этого. Я хочу, чтобы вы подумали, как плачевны были бы наши дела сейчас, останься те два миллиарда в живых. Я абсолютно убежден, что если бы не войны — мы бы все уже скатились в Средние века и каннибализм стал обычной практикой. Вам необязательно с этим соглашаться. Попытайтесь доказать, что я не прав, — тут Войцеховский снова издал нервный смешок, — это будет интересно. До сих пор еще никому не удавалось.