Олеся Стаховская - Афанасьева, стой! [litres]

Ларочка уютно устроилась на моём законном месте, пощёлкала магнитолой, выбирая приятную ей одной волну. Кабину затопило попсовое треньканье, такое же пустое и навязчивое, как сама Ларочка. Секретарша Копытина не умолкала ни на секунду. Семёнов вежливо кивал, притворяясь, что внимательно слушает, сам же мониторил моё состояние, беззастенчиво разглядывая меня в зеркале заднего вида и делая вид, что смотрит на дорогу.

В какой-то момент, после очередного перекрёстка, Ларочка потянулась к магнитоле, словно невзначай прикоснулась рукой к ладони Семёнова, а затем прибавила звук. Я готова была выпрыгнуть из машины. Музыкальное сопровождение стало невыносимо громким, а ситуация – предельно неприятной.

Кстати, Семёнов точно не дорогу в зеркале рассматривал. Иначе бы заметил, что за нами уже довольно долго следует автомобиль ГИБДД. Его заметила я.

Автомобиль исступленно мигал фарами.

– Сзади едет машина ГИБДД, – сказала я парню. – По-моему, они нам сигналят.

– Наверное, познакомиться хотят, – с деланым манерным утомлением заявила наша звезда.

Действительно, чего им ещё хотеть? Заметили фотомодель в машине и решили догнать, чтобы взять автограф и сделать снимок на память. Я поймала весёлый взгляд Семёнова в зеркале. Он откровенно забавлялся.

Айтишник притормозил. Через несколько секунд возле его окна появился сотрудник ГИБДД.

– В чём дело? – поинтересовался парень, опустив стекло и протягивая документы.

– Стандартная проверка. Почему не остановились по первому требованию?

– Не заметил вас.

– Мы сигналили.

– Извините, не слышал. Музыка играла.

Семёнов хотел ещё что-то добавить, но ему помешали.

Ларочка выдвинулась вперёд так, чтобы её мог видеть сотрудник автоинспекции. Во всей её неземной красе.

– Простите, уважаемый, – лицо уважаемого заметно перекосило от подобного обращения, – это моя вина. Когда мы проезжали территорию кладбища, мне стало некомфортно, и я прибавила звук. Поэтому мы вас не слышали.

– Какого кладбища? – поинтересовались мы с Семёновым одновременно.

– Да. Какого кладбища? – удивленно спросил гаишник. – Здесь нет ни одного кладбища.

– Ну как же! – возмутилась Ларочка. – Был знак.

Оп-па! Ларочке был знак! «Осторожно, покойник!»

– Был знак, – убежденно тряхнула она ухоженной головкой.

– И какой же это знак, позвольте поинтересоваться? – с трудом сдерживая смех, спросил мужчина.

– Как какой? Вы что, правила дорожного движения не знаете? Обычный знак. Черный крест на белом фоне. Крест означает кладбище. Вы не в курсе?

Сказано это было безапелляционным тоном хорошо разбирающегося в вопросе человека.

Гаишник сполз на капот, сотрясаясь от хохота. Семёнов рыдал, лежа на руле. Похоже, мне одной было страшно. Страшно оттого, что такие люди среди нас. А вдруг это заразно?

Ларочка не поняла, для чего гаишник привёл своего коллегу и попросил повторить рассказ, а затем записал его в толстый ежедневник. Ребята оказались с юмором. У них был судовой журнал, в который заносились забавные истории, поведанные «клиентами».

Мы, наконец, добрались до Ларочкиного дома. Выходя, она бросила призывный взгляд на Семёнова. Но тот не поддался.

Нет! Ну до чего наглая девица! Она же видит, что мужчина не один, и тем не менее не ослабляет натиск. А вдруг я девушка Семёнова (можно же помечтать немного)? Но её это не останавливает. Настырная, беспринципная дрянь! Прокляну, честное слово! Да так, что полысеет и прыщами покроется. И плевать на последствия.

– Перебирайся ко мне, – предложил напарник, когда Ларочка скрылась в подъезде.

Я помотала головой. Вот ещё! Ты расставил приоритеты, Семёнов. Теперь сиди и мучайся.

Но Семёнов не стал мучиться. Вышел из машины, открыл мою дверцу, схватил меня за воротник куртки и вытащил на улицу. Затем проконвоировал до переднего сиденья и зафиксировал ремнём безопасности.

– Хам ты, Семёнов! – рыкнула я.

– За это ты меня и любишь, – парировал он.

– Вот ещё, – фыркнула я, выражая своё мнение о неудачной шутке.

До Управления мы добрались через сорок минут. Пока Семёнов парковал машину, я смотрела по сторонам и случайно наткнулась взглядом на сутулую фигуру, скупо освещённую льющимся из окон домов светом. Мне казалось, я где-то уже видела этого человека. Только не могла вспомнить, где именно. Прячущийся от фонарей мужчина вызывал нервный озноб. Я вцепилась в рукав напарника.

– Что случилось? – поинтересовался парень. – Я задел чью-то машину? Вроде не должен.

– Нет. Извини. Испугалась.

– Чего?

– Ничего. Так, глупости.

Похоже, у меня развивается паранойя. На пустом месте. Но айтишнику об этом знать не следует, ещё начнет изводить насмешками. Так, Афанасьева, успокойся. Кому ты нужна, в конце концов?

Несколько часов мы потратили на изучение записей с камер. Ничего нового и интересного. Дети из домов не выходили. На придомовой территории замечены не были. В дома и квартиры посторонние не проникали, никто ничего не вносил и не выносил. Всё было именно так, как рассказывали родители пропавших детей и прислуга. Просмотры дел также не внесли ясности в ситуацию. В комнатах детей не обнаружилось нужных нам отпечатков пальцев. Точнее, там было всё так заляпано самыми разными отпечатками, половина из которых наверняка принадлежала представителям правоохранительных органов, что пойди найди среди них нужный. Протоколы содержали ровно ту информацию, какую мы получили в ходе опросов. Да уж. Мистика и только. И как прикажете работать в таких условиях? Никакая дедукция не поможет.

Часы показывали половину двенадцатого, на улице была непроглядная тьма. Спать хотелось неимоверно. Глаза закрывались сами собой и категорически отказывались фиксировать реальность. Я мечтала о подушке и одеяле. Семёнов, похоже, разделял мои желания. Он тёр ладонями лицо и зевал не стесняясь.

Мечты о сне так и остались мечтами. Это мы поняли, едва увидели в дверном проёме Захара Матвеевича.

– Коллеги, добрый вечер. Хорошо, что застал вас на работе. Это сэкономит нам время.

– Что-то случилось? – поинтересовался Семёнов.

– К сожалению. У нас новый труп. Судя по всему, жертва нашего неуловимого демона. Собирайтесь, выезжаем на место.

– Далеко ехать? – спросила я.

– Да нет. Рядом. Возле вашей конторы, – удивил ведун. – Сейчас там работает группа. Мы тоже осмотримся. Едем?

Семёнов стремительно взбодрился, вскочил, готовый следовать на место преступления. Мне же хотелось прояснить один момент.

– А как же дети?

– Не волнуйся, Афанасьева, дети у нас ещё будут, – схохмил напарник, вызвав улыбку у начальства. Но не у меня.

Не знаю, как сотрудники Управления, но я по ночам привыкла спать, а не шляться по тёмным подворотням, где убивают людей. К тому же завтра утром нам продолжать поиск пропавших детей. Судя по реакции начальства, отоспаться за бессонную ночь нам никто не даст.