Саймон Грин - Рыцарь трудного дня

Пока я говорил, огромная тёмная фигура налетела на защиту в нашей слепой зоне. Я не мог рассмотреть её в деталях, да это и не имело никакого смысла. Все фигуры были чудовищами, последними оставшимися существами, потому, что они были слишком большими, чтобы быть убитыми кем-либо, кроме друг друга. Ещё больше их двинулось вперёд, шлёпая и скрежеща о мерцающий экран, отчаянно пытаясь проникнуть внутрь, добраться до нас. Движимые многочисленными аппетитами, аппетитами доминирующими, превосходящими обычный голод. Они хотели сделать с нами ужасные вещи, просто потому, что мы были нормальными, живыми. Потому что мы заставили их вспомнить о прошлом Мира.

Мне не нужно было говорить об этом другим. Они это чувствовали. Я видел это по их лицам.

— Вот как будет выглядеть Мир, — сказал я, — когда все войны закончатся. Это то, что вы унаследуете после гражданской войны, Ваши Эльфийские Величества. Но это только одно возможное будущее, одна возможная Земля, есть много других, целая бесконечность возможностей. Скажи им, Артур.

Королю Артуру пришлось с трудом сглотнуть, прежде чем он смог заговорить, но когда он наконец заговорил, его голос был спокоен и рассудителен.

— Я могу предложить вам другую Землю, новую Землю, где никогда не было Людей и Эльфов. Совершенно новое начало для всех вас. Зачем сражаться за нашу Землю, уже захваченную Человечеством, его цивилизацией, и рисковать оказаться в этом будущем, когда вы могли бы переселиться в новый Мир, который я предлагаю, и никогда больше не видеть Человечества? Я предлагаю вам, дикое, прекрасное место, богатое зверями, птицами и возможностями. Вы могли бы процветать там.

Оберон и Титания медленно кивнули.

— При всём том, что эльфы любят конфронтацию и наслаждаются резней во имя чести, — но потребности расы стоят на первом месте. Нам душно в Королевстве Теней, и нам известно, что эльфы вымирают в Разделённых Землях. В нас есть нечто, что привязано к Земле и не позволяет нам процветать где-либо ещё. Мы откажемся от нашей древней вражды и заключим мир между нашими сородичами в обмен на новую Землю. Что скажешь, Мэб?

Мы все посмотрели на неё. Она медленно улыбнулась.

— Вы сбросили меня с Трона и низвергли в Ад. Мне пришлось прокладывать себе путь назад, жертвуя многим. Вы думаете, я всё это забуду?

— Да, — сказала Титания. — Во имя расы. Мэб, в этом новом мире — снова могут появиться дети…

— Я не откажусь от своей ненависти, — сказала Мэб. — Это всё, что у меня есть.

— Всё ещё цепляешься за прошлое, Мэб? — спросила Титания. — Здесь ты всегда ошибалась. Вот почему мы проиграли войну против Человечества и почему нам пришлось заменить тебя. Потому, что тебе было наплевать на будущее.

— Потому, что ты так и не отошла от того, что случилось в прошлом, — сказал Оберон. — Рискнёшь ли ты продолжением нашего рода из-за памяти об одном мертвеце.

— Он любил меня! Он действительно любил меня! Мэб возвышалась над нами, грозная в своей ярости. — Единственный, кто когда-либо это делал, и эльфы убили его за это. Пусть все они страдают, как страдала я.

— Ты могла бы снова иметь детей на этой новой Земле, — сказала Титания. — Ты забыла, как это сладостно — рожать ребёнка?

— Я принесу в жертву любого эльфа, который когда — либо был, или может быть, прежде чем откажусь от своего праведного гнева, — сказала Мэб.

— И всё это ради мести? — спросил Оберон.

Мэб открыто ухмыльнулась ему.

— Ради чести!

— Я последняя из перворожденных эльфов. Все, явившиеся после, были мелкими существами, с ничтожными эмоциями. Ты никогда не был достоин нас. Пусть война придёт. Те, кто выживут, будут снова очищены кровью и жертвоприношениями. И я буду править ими.

— И рискнуть? — сказал Артур, указывая на окружающее — Какой смысл в победе, если всё, что ты унаследуешь, — вот это?

— Я сделаю то, что сделаю, — сказала Королева Мэб.

— Было время, когда кое что другое имело значение, — прозвучал весёлый и бодрый голос. — Когда кто-то другой имел значение, милая Мэб.

Мы все резко обернулись на новый голос, и там шагая к нам, приближался высокий, хорошо сложенный молодой человек, закутанный в тяжелый плащ из медвежьей шкуры и простые матерчатые штаны. У него было широкое открытое лицо, заразительная улыбка и копна рыжих волос под традиционной шотландской шапочкой. Он вышел вперёд, чтобы присоединиться к нам, широко улыбаясь, и Мэб издала один низкий, шокированный звук. Артур двинулся вперёд, но Кай остановил его, положив руку ему на плечо.

— Это твоих рук дело? — прошептала Сьюзи мне на ухо. Я отрицательно покачал головой.

— Боже милостивый, — сказал Артур. — Как это может быть? Тэм… Тэм О’Шантер, такой, как всегда. Ты умер даже раньше меня. Тебя тоже вернула какая-то родственная магия?

Тэм О’Шантер радостно рассмеялся, не сводя глаз с Королевы Мэб. Он остановился перед ней, слегка склонил голову набок и уперся кулаками в бёдра. Он выглядел таким живым, таким полным жизни готовым взять на себя весь Мир и подчинить его своим желаниям, ради забавы.

— Да ведь это Земля Мёртвых. Где же мне ещё быть? Я был нужен, и вот я здесь, чтобы снова увидеть мою милую Мэб. Ах, моя прелестная девочка, как хорошо ты выглядишь. Даже если бы мне пришлось встать на табуретку, чтобы поцеловать тебя, как в прежние времена. Именно твоя нужда привела меня сюда, милая девочка, в это Тёмное место. Неужели ты всё ещё так злишься на всех, кто живет, потому что я умер и оставил тебя в одиночестве?

Бедняжка Мэб, мы никогда не смогли бы долго жить вместе, как бы всё ни сложилось. Потому что это Судьба каждого человека — состариться и умереть, а ты эльф. Вот почему наша любовь под запретом — среди Людей и эльфов.

— Я бы нашла способ, — сказала Мэб. — Я бы оставила тебя при себе навсегда. Я никогда не перестану ненавидеть и причинять боль Миру, который забрал тебя у меня.

— Тогда обними меня, любовь моя, — сказал Тэм О’Шантер. — Обними меня, как когда-то, когда Мир был молод и мы были молоды.

Он шагнул вперёд и раскрыл объятия, и Мэб без колебаний шагнула в них и крепко прижала его к себе. Впервые она выглядела счастливой. Она продолжала улыбаться, даже когда вооружённая длинным кинжалом рука Тэма поднялась и нежно вонзила клинок ей меж рёбер, и провернула, но она не издала ни звука. Закрыв глаза она прижимала его к себе. Он вытащил клинок, и золотая кровь заструилась по её боку и брызнула на землю.

А потом, словно только лезвие удерживало её, она вдруг упала на колени. Всё ещё цепляясь за свою мёртвую любовь. Её голова упала ему на грудь, и он нежно погладил её по волосам, прежде чем оттолкнуть. Королева Мэб неуклюже упала на землю и замерла. Тэм О’Шантер посмотрел на неё сверху вниз, всё ещё сжимая в руке окровавленный кинжал. А потом он развеял чары, которые нацепил, и снова стал самим собой.