Сергей Потёмкин - Игра в бессмертие

— Обещаете?

Я едва не улыбнулся её ребяческому вопросу.

— Дайте слово, — настаивала Кэсс.

— Зачем? Его ведь можно и нарушить.

— Можно. Но вы не нарушите.

Мне это слегка польстило, хотя я и понимал, что она, в сущности, ребёнок. Зря она думает, что разбирается в людях. Мы и сами порой не знаем, на какую гадость способны.

— Даю, если вам от этого легче, — сказал я.

— Спасибо, — с явным облегчением произнесла Кэсс. — Ну тогда до завтра?

— Вы точно запомнили, что надо делать?

К моему удивлению, она чуть ли не дословно повторила мои инструкции. Потом с гордостью добавила:

— У меня память хорошая.

И улыбнулась знакомой уже улыбкой, способной растопить лёд. Видимо, стоило ей улыбнуться, и сам Амур садился ей на плечо, чтобы оттуда вести обстрел.

— До завтра, — машинально ответил я.

Когда я вышел в реал, была уже глубокая ночь.

Порядок моих действий не изменился: пошевелить руками, повернуть голову. Медленно встать, сделать пару упражнений. Потом включить телик… Всё как всегда.

— Канал новостей.

Вспыхнул экран, затараторил диктор — тот же, что и в прошлый раз.

В туалет хотелось жутко; каждый мой уход в ВИРТУС становился стресс–тестом для мочевого пузыря. И как он, бедный, выдерживает?..

Из туалета я вернулся в гостиную и плюхнулся на заваленный тряпьём диван.

« Я появилась на свет в ВИРТУСе три месяца назад …»

«Поздравляю, старик, — шепнул внутренний голос. — Ты полночи общался с девушкой, которой уже нет в живых».

Я встал с дивана, включил монитор. Открыл один из файлов Лоцкого, кликнул по фотографии Кэсс.

И всё–таки она чертовски красивая…

С этой мыслью я начал ходить по комнате, выглядевшей в сто раз хуже, чем любая из соседских квартир.

В виртуальности я крут. Там я способен сдвинуть горы (иногда — в прямом смысле); я профи, ас и корифей. Я числюсь в списке лучших менторов — и полагаю, что по праву.

И я с лёгкостью спускаю свои гонорары на дорогущие утилиты, вирусы и чит–программы. Иногда — на алкоголь (если надоест пьянствовать в виртуальности и одолеет мазохистская ностальгия по похмелью).

В ВИРТУСе я виртуоз, а здесь — просто неудачник, прозябающий среди неглаженых шмоток.

Лицо диктора в телике сменил репортаж. Демонстрировали новый протез: бионическую руку, неотличимую от настоящей. Я мысленно усмехнулся: теперь это выглядело архаикой… Старьём из позапрошлой эпохи.

Какие к чёрту протезы, если мы уже копируем самих себя — пусть даже и в виртуальности!..

Почти всё производство автоматизировано. Мой сосед копит на генную терапию, чтобы дожить до ста лет. В моей кухне нет прибора, где отсутствовал бы микропроцессор, а если я подхвачу COVID‑59, то биочип забьёт тревогу через смартфон. Мы давно окружили себя технологиями — возможно, в большей степени, чем следовало, и теперь переходим на новый этап: создание виртуальных людей. Сотворение собственного виртуального бессмертия.

А Кэсс — лишь первый экземпляр… Виртуальная Ева, которой приспичило сорвать яблоко.

Но почему именно она?..

И кто мог это провернуть — спецслужбы?.. Создатели ВИРТУСа?.. Какая–нибудь корпорация?..

Впрочем, создатель ВИРТУСа уже мёртв — точнее, мертва.

Диана Кнежик — программист, биоинженер и соучредитель компании «ВИРТУС Корпорэйшн», а впоследствии её технический директор, — подарившая миру ВИРТУС, погибла около года назад. Её смерть СМИ назвали безмерной утратой, явив редкий пример уместного пафоса: вклад Кнежик в развитие виртуальности и впрямь безмерен, и её бы несомненно ждал ещё вагон свершений, не уйди она из жизни в пятьдесят восемь лет. Виртуальность возникла ещё до Кнежик, но вот ВИРТУС появился благодаря ей — а точнее, её успехам в биокомпьютеринге: ведь биочипы — её детище. Именно Кнежик сделала так, что «умные шарики» в наших телах идеально взаимодействуют с клетками. А внедрённые Кнежик нейропроцессоры с биокомпонентами стали прорывом в IT-сфере: компьютеры «думают» почти как мы, а неписи ведут себя словно живые. И если вскрыть моё гейм–кресло, то среди привычных схем обнаружится блок с «паутиной», видимой лишь под микроскопом и состоящей из тысяч сверхпроводящих бактерий; это тоже заслуга Кнежик.

Но после всех её открытий случилась беда: обычный день, обычный сад, самый обычный выходной… хотя какой он обычный, если у Дианы Кнежик выходных почти не было? Однако в ту субботу она отдыхала. Она отправилась в сарай, взяла сучкорез и пошла к яблоне, чтобы подрезать крону; садовник этого не делал, хорошо зная, что с яблоней хозяйка любит возиться сама. Поскольку яблоня вымахала за три метра, учёной пришлось встать на стул, с которого она и упала — затылком на комбинированный рыхлитель; упомянутый садовник, в том же месяце справивший семьдесят пятый день рожденья, забыл рыхлитель в траве — и вместо почвы его зубья пробили череп величайшего изобретателя современности. Кнежик умерла мгновенно, а обстоятельства её смерти — точнее, их вопиющая нелепость — породили слух об убийстве, но были свидетельства в пользу несчастного случая: соседи Кнежик, завтракавшие в тот день на балконе (сад учёной оттуда просматривался идеально), заявили в один голос — она потеряла равновесие, закричала и упала со стула. Если верить таблоидам, кто–то из них даже добавил: «Что же она ещё собиралась изобрести, раз Господь таким способом убрал её из нашего мира?»

« Что же она ещё собиралась изобрести? ..»

Может быть, виртуальную копию человека?..

Убив эту мысль снотворным, я провалился в сон.

Днём во «Фрее» кипит жизнь.

При свете солнца тут так же красиво, как и ночью, но эта красота иная — наполненная динамизмом. Звучат всюду голоса, трясутся и скрипят повозки, распахиваются и захлопываются двери. Из харчевен выходят пьяницы, из лавок — служанки с набитыми сумками, из цирюлен — подстриженные клиенты. И все они куда–то спешат: даже маги в своих разноцветных плащах будто становятся суетливее.

Но в этой суете есть фальшь: если долго стоять на месте, то можно заметить, что среди повозок попадаются одинаковые, алкаши из харчевен вываливаются каждые четверть часа (и пьяницы–неписи заходят с той же периодичностью), а из сумок служанок часто торчит одно и то же. Но кто станет приглядываться? ВИРТУС создан не затем, чтобы искать в нём изъяны… Мы охотно их прощаем нашей виртуальной сказке, лишь бы заменить ею быль.

Когда я подошёл к проулку, там уже ждала Цолфи; как и обещал Ферзюбрь, на ней был Браслет Покорности, глупо смотревшийся на «птичьем» запястье. Снять его гарпия не могла, так что мы стали союзниками — пусть и против её воли… Жалко, что ненадолго.

— Скотина! — выкрикнула Цолфи. — Гад! Лживая сволочь!