Сергей Потёмкин - Игра в бессмертие

Мы с Кэсс обменялись хмурыми взглядами.

— Ну а после была объява, — продолжал часовой, — мол, кто выстрелит в противника, заплатит штраф… И ещё приказали город достраивать, будто мы в строительном симуляторе! — икнув, он вдруг разоткровенничался: — Тут ведь всего один отель, а неписей с каждым днём всё больше — их теперь сотнями нанимают, чтобы Яму стеречь.

— Яму дьявола? — уточнил я.

— Ага. Нам сказали её охранять… Двадцать четыре часа в сутки, посменно. А если кто спустится к дирижаблю — изрешетить.

Я мысленно выругался: недавний мой вывод был верным.

Кто–то заплатил Волкам и Легионерам, чтобы те помирились. И не просто помирились, а совместно охраняли каньон. Точнее — упавший туда бинокль… Хотя им и невдомёк, что именно они охраняют.

Вручив купюру часовому, я посмотрел на Кэсс и сказал:

— Взломщик.

Спустившись с вышки, мы вошли в приват–зону.

— Подумать только!.. — с пылом бросила Кэсс. — Достраивать город, чтобы неписей поселить!.. Думаете, это он? — она взглянула на меня. — Тот же тип, что взломал Цолфи?

— Наверняка, — бормотнул я. — По своей инициативе кланы на это бы не пошли… Да у них и денег бы не хватило.

Естественно, я имел в виду кроны «Адреума», а не настоящие деньги, но сути это не меняло: не стали бы Легионеры раскошеливаться на застройку Шелфулда, если бы кто–то не компенсировал им затраты.

Кэсс осталась стоять у кресла, я подошёл к окну. Вид на Прагу — пусть и фальшивую — успокаивал нервы.

Кэсс за моей спиной призналась:

— Не понимаю… Если Взломщик так усердствует из–за бинокля, то почему не возьмёт его сам? Ему это наверняка раз плюнуть — с его–то возможностями!..Спрятал бы бинокль подальше — и дело с концом…

Я не ответил, хотя тоже задался этим вопросом… а с ним и парой других. Например, стройка в Шелфулде началась раньше, чем меня нанял Рябов — а значит, бинокль охраняют не от меня. Так от кого же — от всех подряд?

Или вот ещё: во «Фрее» Взломщик так не старался, хотя явно не хотел, чтобы мы выкрали яблоко. Почему? Сглупил, понадеявшись на энписи? Впрочем, очень может быть: толпа магов, защитный купол, грифоны… Взломщик, видимо, решил, что их для охраны яблока будет достаточно. А когда понял, что ошибся, было уже поздно.

Успокаивая мысли, я стал глядеть на Тынский храм: башни с пинаклями тянулись вверх, на готических шпилях золотились шары.

Глядя на них, я проронил:

— По крайней мере, мы теперь знаем, что он богат.

— Взломщик?.. — уточнила Кэсс.

Я кивнул:

— И не просто богат, а о чень богат. Как в ВИРТУСе, так и в реале.

— Ну ещё бы!.. — Кэсс всё–таки села в кресло. — Если он и правда заплатил кланам…

— Дело даже не в этом, — прервал её я. — В «Адреуме» Взломщик нанял толпу народу и достраивает город, так? Значит, там его состояние исчисляется миллиардами. А чтобы заработать их в виртуальности, нужны не только мозги, но и уйма свободного времени.

Кэсс поняла, куда я клоню:

— Одно с другим сочетается редко… и обычно у толстосумов, — она вдруг воодушевилась: — А много в «Адреуме» миллиардеров?

— Штук двадцать, — мрачно изрёк я. — Даже если мы смогли бы под них копать, на это ушли бы месяцы.

Кэсс удручённо вздохнула.

Я снова посмотрел в окно. Староместская площадь была запружена энписи — туристами и горожанами: кто–то делал селфи, кто–то снимал храм, кто–то просто шёл. Многие женщины катили коляски.

Тут мой взгляд уловил странность, но я не понял, какую: подсознание «увидело» её раньше глаз. Будто мне показали картинку–загадку, где что–то было не так. Но что именно, сразу и не поймёшь.

Я пригляделся к гуляющим неписям.

Девушка–гид объясняла что–то туристам; старик вёл за руку внука; подростки толпились у памятника Яну Гусу; бородатый мужик прижимал к уху смартфон…

Я вновь глянул на подростков — в этот раз повнимательней.

И остолбенел.

Они были одинаковыми: куртки, джинсы и ранцы ничем друг от друга не отличались. Лиц я различить не мог, но готов был спорить, что и лицо у них одно. А ведь их было семеро…

— Кэсс… — очень тихо сказал я.

Она что–то почувствовала в моём тоне:

— В чём дело?..

— Я случаем не говорил, что моя приват–зона отлично защищена?

— Говорили… кажется.

— Так вот, её только что взломали.

Секунду спустя прозвучал звонок в дверь… в дверь, где не было звонка. В неё в принципе нельзя было позвонить!..

Я медленно развернулся.

Звонок повторился — знакомая трель, явно из песни… Поняв, из какой, я тихо напел:

Если взорвётся чёрное солнце…

За дверью настоятельно попросили:

— Открой, ментор. Я лишь хочу поговорить. Пока — просто поговорить.

Голос я узнал сразу — да и как его было не узнать? Ведь я слышал его в полдень у Цолфи в когтях.

Кэсс встала с кресла — она всё поняла по моему лицу.

— Не открывайте…

— Тогда он войдёт сам, — почему–то на сей счёт у меня не было сомнений. — Он сможет, если захочет.

Я направился к двери. Кэсс мигом сменила внешность: превратилась в бедуина в белых одеждах. Уж не знаю — из предосторожности или со страху…

Конечно, я мог выйти в реал. Кэсс тоже могла покинуть сегмент, уйдя в ту же «Фрею» или куда–то ещё. Мы вовсе не были в ловушке.

Но какой смысл бегать от того, кто взломал приват–зону с почти идеальной защитой? И потом, мне хотелось узнать, зачем он пожаловал.

Так что я открыл дверь — и рискнул пошутить:

— Милости просим, дорогой гость.

— Благодарю, — ответил Взломщик.

Аватаром Взломщика был человек–ящер.

Разглядев его, я чуть не отпрянул: тело покрыто чешуёй, лицо гротескное, с человеческими чертами — но похожее на морду ящерицы (только не продолговатую, а плоскую). Вместо носа — одни ноздри, вместо ушей — отверстия слухового прохода. А вол о с нет совсем… даже бровей.

Но зато взгляд у монстра был умный, внимательный. Да и одет он был стильно: жилет орехового цвета (с бахромой, как у ковбоев), джинсы, рубашка. К джинсам крепилась цепочка часов, теряющихся в часовом кармане.

Не спеша входить, Взломщик сказал:

— Хорошо, что ты впустил меня добровольно… Самый мудрый твой поступок со вчерашнего дня.

— Правда? — удивился я.

— Конечно, ментор, — Взломщик почесал складку на чешуйчатой шее. — Мы бы встретились, даже если бы ты не открыл дверь. Но я бы уже не был так вежлив.

Его тон мне не понравился — и я расставил точки над «i»:

— Не ментор, а Клим. Для тебя — Клим Валерьевич.

Глаза Взломщика сузились. Мне этого хватило, чтобы понять: он привык быть боссом. С ним редко говорят на равных.

Я слегка посторонился, и Взломщик вошёл. За его спиной был мрак: он не хотел, чтобы я видел, откуда он входит в мою приват–зону.