Анна Бахтиярова - Игра в самозванцев

Я не боялась взломщика. С Дрейком он не справится, даже если вооружен до зубов. На роботов-защитников не действуют стандартные отключатели. Сработало бы разве что колечко, подаренное Квентином. Мы бесшумно вошли в пентхаус. В кромешной темноте. Обычно свет включался автоматически, но при взломе нарушалась работа всей системы. Дрейку мрак не мешал, мои глаза тоже быстро к нему привыкли. В доме царила тишина, словно никто посторонний не нарушал границ. Но я знала: он здесь. Робот его «чувствовал», нервно водил носом, будто настоящий пес.

— Где? — шепнула я одними губами, зная, что Дрейк услышит.

Защитник замер в охотничьей стойке, повернув голову в сторону гостиной.

Отлично. Возьмем тепленьким. Я приготовилась отправить пса за преступником, но…

— Релия, останови его. Схватка роботов — не слишком приятное зрелище.

Почудилось, само здание взлетело на воздух. Рассыпалось на сотни песчинок, не оставив и намека, что здесь когда-то жили люди, и разыгрывались страсти.

— Сидеть, Дрейк.

Приказ отдался сам собой, а я уже влетала в гостиную.

Он стоял спиной ко мне. В длинном черном пальто. Смотрел в окно — на заснеженный город, зажигающий огни.

— Невозможно. Это не можешь быть…

Он повернулся, и я охнула, всё еще не веря.

А в следующий миг накатила злость. Всепоглощающая. Я кинулась вперед. Кулаки замолотили, куда придется: в грудь, в шею, в лицо.

— Ненавижу! Ты! Ты чудовище! Бессердечная жестянка!

Но ярость исчезла так же быстро, как и пришла. Брызнули слезы. Те, что не проливались в бессонные ночи.

— Как ты мог? Как ты… ты…

Сильные руки обхватили меня. Сжали крепко-крепко, не вырваться.

— Тише. Я бы вернулся раньше, если бы это было возможно. Я бы никогда не причинил тебе боль по собственной воле. Поверь, Релия. Просто поверь.

Я хотела верить. Отчаянно и безоговорочно. Но еще сильнее желала другого: чтобы эти сильные руки никогда не размыкали объятий…

— Твои последние слова: «Куда я денусь?», как насмешка. Ты делся, Квентин! Ещё как!

— Я тоже вспоминал их. Те слова. Угораздило же это сказать.

— Так что случилось? После того, как ты ушел с Виттой из пентхауса? Я читала статьи об аварии ее лёта. Там нашли обгоревший каркас угодника.

Мы сидели всё в той же гостиной. На диване. Я нарочно забилась в угол — подальше от Квентина. Сердце переполняла радость от осознания, что он здесь. Живой! Если, конечно, это слово подходило агрегату. Но в то же время душу рвала обида. Два месяца! Цветочные боги, два месяца сходить с ума, пока эта железяка где-то прохлаждалась!

— В лёте с нами был еще один робот, — объяснил Квентин, напряженно на меня поглядывая. Его «сканер», наверняка, был озадачен моей реакцией. Не факт, что агрегат способен понять все противоречия человеческих эмоций.

— Зачем?

— Витта надеялась повторить эксперимент, создать еще одного разумного робота. Подобрала идентичную модель для достижения максимального эффекта. Она хотела покинуть Небесный Ирис. В Каменном Доле у нее вилла — отцовское наследство. Там моя создательница планировала поработать в одиночестве. Всё давно было готово: лаборатория, оборудование. Не хватало «малого» — первого прототипа. Меня. Я — результат проб и ошибок. Витта не могла повторить опыт без моего «участия».

— И ты покорно полетел с ней, оставив меня на растерзание Портеру?

Перед глазами встало ненавистное лицо с похотливым взглядом. Я всхлипнула и вонзила ногти в ладони, чтобы снова не зареветь от обиды.

Квентин горестно вздохнул.

— Во-первых, я считал, что ты под защитой бравого инспектора и не подозревал, что за похищением переодетых девиц стоит оживший Портер. Во-вторых, с Виттой я полетел не совсем покорно. Прежде чем мы покинули пентхаус, она велела отключить защитную программу и закачала код, подавляющий мою волю. Иначе она бы не отпустила Нессу. Но мы оба недооценили способности моего приятеля-хакера. Защита снова заработала и поборола программу Витты. По дороге разум «проснулся», и я попытался взять ситуацию под контроль. Попытка провалилась. Хм… Вместе с лётом. Мы потерпели крушение.

Я сердито хмыкнула.

— Это было два месяца назад, Квентин.

Два месяца, которые я считала, что потеряла его навсегда!

— Знаю, — он дернулся, намериваясь протянуть ко мне руку, но передумал. — Я задержался не просто так. Мне повезло больше Витты и того угодника. Но я тоже пострадал. Плоть сильно обгорела, повредились механизмы, да и система глюкнула. Всё, что я сумел, это кое-как просканировать окрестности, найти неприметную расщелину в скале и ползком туда добраться. Я не мог позволить, чтобы меня нашли спасатели. Чтобы поняли, что я не человек.

Я задрожала от предчувствия чего-то жуткого. — Насколько сильно ты…

— Я провел в той расщелине почти восемь недель.

Я ахнула и закрыла лицо ладонями. А он всё говорил и говорил. Как система раз за разом пыталась перезагружаться и починить себя сама. Как работали наниты, восстанавливая сгоревшую плоть. Очень медленно, потому что микроскопических роботов осталось мало. Им пришлось создавать себе подобных заново, чтобы вернуть разумному роботу его человеческий облик.

— Но больше всего я боялся, что код Витты вновь подчинит меня. Лежал там обездвиженный и думал, что тогда лучше не восстанавливаться. Но защита и здесь не оплошала. Свободен от любого влияния извне.

Я вытерла рукавом побежавшие по щекам слёзы. Нечестно было злиться, не дав Квентину объясниться. Нельзя судить, не выслушав. Но я поставила свою боль выше всего на свете.

Но он всё понял без объяснений.

— Не кори себя, — попросил мягко. — Ты прошла через ад, а меня не было рядом.

— Это не твоя вина.

— Моя. Будь я внимательнее, вычислил бы Портера. Он неделями следил за тобой.

— Только, когда я выходила из дома одна.

— Это не оправдание.

Мы посмотрели друг на друга, подбирая новую порцию упреков для самих себя. А в следующий миг уже целовались.

— Ох, Квентин…

Я отстранилась, чтобы посмотреть в бездонные синие глаза и еще раз убедиться, что он мне не мерещится. Голова закружилась посильнее любой карусели.

— Молчи. Я и без слов знаю всё, что ты хочешь.

Он подхватил меня на руки. Легко. Как пушинку. И понес в спальню, где я два месяца проводила одинокие горькие ночи…

— Я представлял твое лицо каждый раз, когда сознание возвращалось. Четко. Каждую черточку. Как ты хмуришь брови, когда злишься. Как блестят твои глаза, когда радуешься. Как покусываешь нижнюю губу, о чем-то раздумывая.

— Дурацкая привычка, — пробормотала я иронично.

— Но тебе идет. Становишься жутко серьезной.

Я лежала на животе и не видела выражение лица Квентина, но точно знала, что он улыбается, а на щеках появляются ямочки. Он говорил и нежно водил пальцами по моей спине, а я едва не мурлыкала, как кошка.