Генри Олди - Нюансеры

Ногой он задвинул саквояж под стол — так, чтобы краешек выглядывал наружу. Не раздеваясь, упал на кушетку. Зажмурился, сосчитал до тринадцати.

Когда Алексеев открыл глаза, в кресле сидела Заикина.

— Добрый вечер, Елизавета Петровна, — поздоровался Алексеев. — Хотите чаю?

Заикина не ответила. Призраки, если верить экспертам Оскару Уайльду и Чарльзу Диккенсу, случается, вступают в беседы с любопытными. Но Заикина не была призраком, как не была и мертвецом, восставшим из гроба. Говоря по правде, она никем не была. Тень, воспоминание, отзвук прошлого. Нюанс, деталь, элемент мизансцены, который не мог не проявиться, если общая композиция требует его присутствия.

Заикина выглядела точной копией себя самой с портрета. Даже в сидящей, в ней чувствовались и рост, и стать, и характер. Наклонившись вперёд, Елизавета Петровна вместо ответного приветствия запела колыбельную Селики из оперы Мейербера «Африканка» — той, в которой шестнадцать лет назад блистала и умерла безумная Евлалия. Пела старуха не своим, краденым, кадминским голосом — сопрано, переделанным из меццо-сопрано:

— Спи, Солнца сын…

«Очень хорошо, — согласился Алексеев. — Вовремя».

Он спал и не знал, что спит.

Лица:

Елизавета Петровна Заикина, гадалка преклонных лет. По актёрской памяти одета ярко, пышно, не по возрасту. Курит папиросы.

Дарья Глебовна Романова, дочь купца 2-й гильдии. Всем хороша, даже слишком.

Неонила Прокофьевна Лелюк,Вдова, приживалка у Заикиной.

Любовь Павловна Радченко, костюмерша в театре.

Действие происходит шестнадцать лет назад, в губернском городе Х. Доходный дом, принадлежащий купцу Романову; квартира, снимаемая Заикиной; кабинет, обставленный для гадания.

Романова. Здравствовать вам радоваться, Елизавета Петровна!

Заикина. И вам доброго здоровьица, Дарья Глебовна. Хотите чаю?

Романова. Спасибо, не откажусь.

Заикина( кричит). Нила, голубушка! Чаю нам! С вишнёвым вареньем!

Романова. Не пройти ли нам тогда в столовую, Елизавета Петровна?

Заикина. Не пройти, Дарья Глебовна. Тут говорить будем.

Романова. Ну, раз тут, значит, тут.

Заикина. На что гадаем?

Романова. Замуж я собралась, Елизавета Петровна.

Заикина. На мужа? На судьбу? На деток?

Романова. На разлучницу.

Заикина. Да что ж такое, Дарья Глебовна! Вы у нас и красавица, и с приданым всем на зависть! Откуда разлучница?! Кто эта змея?!

Романова. Кадмина, гадючка. Евлалия-безумица.

Заикина. Актриса Кадмина?

Романова. Она, мерзавка. Африканка проклятая! У ней с Володенькой роман. Как споёт «Спи, Солнца сын», у него аж волосы дыбом! Бежит за ней, спотыкается…

Заикина. Володенька?

Романова. Титов Владимир Максимович. Поручик 11-го драгунского. Нравится мне очень, до икоты. Как встречу его, так вся горю.

Заикина. Поручик, значит. 11-й драгунский Изюмский Его Королевского Высочества Наследного Принца Фридриха Вильгельма Прусского полк.

Романова. Я вижу, любезная Елизавета Петровна, вы отменно смыслите в воинских частях. Такие пустячки знать изволите. Хи-хи, где служить изволили-с?

Заикина. При полковнике Мельпомене, милочка. На театре невоенных действий. Мелочей не бывает, Дарья Глебовна. Каждый пустячок нам на воротничок! Если уж вы явились ко мне, должны об этом знать. Ну, хотя бы слышать.

Романова. Оттого и пришла, голубушка! Матушка, Елизавета Петровна! Не откажи в помощи! В ножки падаю: отгони разлучницу! Пусть Володенька о ней забудет, пусть носу к ней не кажет! А ко мне пускай всей душой прилепится…

Заикина. Значит, гадать не будем?

Романова. Да на что мне, горемычной, гадать? Пусть Володенька на меня одну смотрит, мной одной дышит! (Плачет, заламывает руки.) Уйми африканку, христом-богом заклинаю! А уж я отблагодарю, за мной не заржавеет…

Заикина. Кто тебя ко мне прислал, горемыка?

Романова. Дюкова.

Заикина. Вера Людвиговна? Дочь Млотковского?

Романова. Она самая.

Заикина. Ну, раз Вера тебе поверила, не погнушалась, ко мне отправила… Значит, сделаем дело. Только я дорого стою, Дарья Глебовна. Чай, не попрошайка на паперти!

Романова (на коленях). Елизавета Петровна! Ты мне мать родная! Гоже ли с матерью торговаться?

Заикина. Ну, я тебе, Дашенька, маков цвет, не мать, а бабушка… Доходный дом, где я имею удовольствие жить-поживать, принадлежит твоему отцу. Скажи ему, пусть продаст мне квартиру в личную собственность. Треть цены заплачу̀ звонкой монетой, остальное — мой гонорар от тебя, за услугу. Скажешь, дорого?

Романова. Да уж недешёво…

Заикина. А говорила, что торговаться не станешь. Обманула меня старую, доверчивую. Ну так как?

Романова. Умаслю отца, Елизавета Петровна! Как бог свят, уболтаю. В ножки паду, вымолю квартирку-то! Ничего для вас не пожалею!

Заикина. Не для меня, радость моя. Для себя стараешься.

Входит Неонила Прокофьевна, приживалка. Вносит поднос: чашки, блюдца, ложки, сахарница, розетка с вареньем.

Заикина. Ага, вот и наш чай-чаёк! Нила, выйди вон, нам с глазу на глаз потолковать надо. Выйди, говорю, неча в углу моститься! Будешь нужна, я позову.

Романова. Ай, Елизавета Петровна! Ай, кудесница!

Заикина. Сладилось?

Романова. Так ведь у африканки голос пропал! Она тык-мык — не поётся! Спи, кхе, Солнца сын, кхе-кхе-кхе! Ох, матушка, сильна ты каверзы устраивать…

Заикина (строго). А ты, матушка, говори, да не заговаривайся! Ишь, каверзы… Когда с меццо-сопрано на сопрано карабкаешься, и не такое с голосом бывает.

Романова. Ой, не такое! Всякое-якое! Ой, бывает! Солнце моё, Елизавета Петровночка! Скромница вы моя!

Заикина. Как папаша твой драгоценный? Что с квартиркой?

Романова. Умаслила папашу, моё слово — золото. В среду к полудню идите к нотариусу, он заверит сделку. Контору Янсона знаете? Университетская, дом шестнадцать. Александр Рафаилович — крючок молодой, да ушлый. Комар носу не подточит! Папаша мой в конторе ждать будут. Только не опаздывайте, они долго ждать не любят, сердятся.

Заикина. Это хорошо, это ты умница.

Романова (приплясывает по кабинету). Володенька мне колечко подарил. К Рождеству свадьбу сыграем. Одной мной живёт, одной мной дышит!