Павел Иевлев - Мертвая женщина играет на скрипке

— Да, пожалуй… — согласился я, хотя время уже было заполночь.

Мне было странно — ночные улицы, по которым мы возвращались, как будто становились все темнее с каждым шагом, и, когда мы добрались до подъезда, меня начало потряхивать иррациональной паникой. Я внезапно осознал, что не понимаю, где иду и куда мне надо, я сбился с пути и не узнаю дороги. Если бы не Лайса, я, наверное, бродил бы до утра в поисках ее дома. Дурацкое и очень пугающее ощущение.

— Жутковато тут ночами, да? — спросила она, разливая чай.

— Не то слово.

— Говорят, это потому, что город на могильниках стоит. Ночь — время мертвых.

— Мертвые не кусаются, — процитировал я старую пиратскую максиму.

— Когда как… — задумчиво сказала Лайса. — Сахар?

— Нет, спасибо.

— А что, правда — на могильниках?

— Да, какие-то древние захоронения, вроде. Ладно, спокойной ночи.

На смарте меня ждало новое письмо:

Здравствуйте, Антон.

Я долго размышлял, о чем написать на этот раз — ведь времени у нас все меньше, а мне так много надо вам рассказать! Потому поговорим сегодня о главном — о смерти. Ведь именно она станет скорым итогом.

То, что люди смертны, чрезвычайно досадно, согласитесь. За вычетом сна, еды, работы, стояния в пробках и других обязательных расходов времени, человек имеет в своем распоряжении около двадцати лет, большую часть которых тратит на всякую ерунду. Но цифры лукавы, потому что с возрастом время сжимается, и, даже если вы проживёте до ста, то пятьдесят — это не половина жизни, а три четверти. Очень мало времени отпущено человеку.

В попытках избежать досадной необходимости умирать, люди предпринимали множество усилий. Разумеется, безуспешно, хотя некоторые воодушевляющие результаты в отдельных случаях были достигнуты. Тем не менее — бессмертие остается ключевой мотивацией всех стремлений. Бессмертие в детях — мы еще поговорим об этом, — бессмертие в творчестве, бессмертие в славе, бессмертие в загробной жизни и, конечно, физическое бессмертие, как недостижимый, но непреодолимо притягательный идеал.

Бессмертие стало бы ужасным проклятием, а не даром, хотя об этом мало кто задумывается. Сила мотивации обратно пропорциональна оставшемуся времени, это знает каждый, у кого в жизни был «дедлайн». Смертельно больные люди показывают поразительную продуктивность, узнав, что жить им считанные месяцы. Ленивы и рассеянны дети, считающие, что впереди у них бесконечность.

Смерть — вот что делает жизнь возможной, осмысленной и содержательной. Уверен, в ближайшее время вы найдете множество подтверждений этому. Исчислив ваш жизненный срок, Антон, я сделал для вас доброе дело. Не жду благодарности, но надеюсь, что вы воспользуетесь этим правильно.

В ожидании встречи,

Бабай.

Какой унылый тип. Неудивительно, что в маньяки подался.

***

— Ну что, внучок, встрял в жир ногами? — сказал мне на сон грядущий призрак бабушки.

— Я вам не внучок, — буркнул я, осознавая нелепость разговоров с галлюцинациями.

— Дело поправимое, — посмотрела она на меня поверх очков долгим пристальным взглядом, — Ласька — девка заводная, глядишь, и сладится у вас. А что ростом не вышла — так вам не в мяч играть.

— Но-но! Я женатый!

— Опять же поправимо.

— Поправлялка не выросла.

— Упрямый… — покачала седой головой бабушка. — Ничего, дело молодое. Но не хочешь — как хочешь. Ищи свою Марту. Найдешь — сам убедишься.

На этой позитивной ноте я отвернулся от призрака и уснул. Ненадолго, потому что разбудила меня Лайса, и очень приятным способом. Заводная девка, права бабушка. Ух, какая заводная!

Утром я с тупым удивлением посмотрел на воткнутую с ночи между дверью и косяком зубочистку. Она вызывающе торчала из щели, то есть, ночью дверь не открывалась. Интересные сны тут снятся — смотрел бы да смотрел. Как монашка из анекдота: «И досыта, и без греха».

— Куда побрела? — отловил я на выходе с кухни зевающую в бутерброд Настю. — А посуду за тобой кто мыть будет?

Я еще не заходил на кухню, но что я, дочь свою не знаю?

— Я потом.

— Сейчас.

— Ну, блин, пап!

— Вперед. Мы в гостях, в конце концов.

— В гостях… Ты с ней решил замутить, да? А как же Марта?

— Это не тот вопрос, который я бы хотел обсуждать в коридоре, не умывшись.

— А посуду, значит, не умывшись, мыть можно?

— Нужно. И Марту я найду, не сомневайся.

— Вот и посуду бы заодно помыл… — пробурчала дочь уже с кухни. — А можно я потом гулять пойду?

— С Виталиком, — констатировал я.

— Не, там много ребят будет. Они меня вчера звали, но ты не пустил, потому что ночь, но днем-то можно? Они норм.

— Не «отстойные слоупоки»? Не «ебанессы на биопаузе»? Не «фалломорфировавшие ненатуралы»? Не…

— Сама в шоке.

— Ну, тогда сходи, ладно, — удивленно согласился я, — а куда именно?

— К ним. Они вместе живут.

— Это как?

— Ну, типа общины… не знаю. Как-то. Я не спрашивала.

Я сразу напрягся. Только сектантов мне не хватало.

— ДДСТ, — пояснила вышедшая из своей комнаты Лайса, — детский дом семейного типа. Посуду не сваливай рядом с раковиной, на место ставь.

Дочь фыркнула — еще ей всякие посторонние тетки не командовали. Но кружку поставила в шкафчик.

— Они детдомовские? — спросил я. — Не похожи.

— Не совсем. Это типа общежития для переселенцев. А ты не знал? — удивилась Лайса. — Из Стрежева же. У них там лет пять назад что-то случилось.

Забавненько…

— А у тебя есть татуировки? — спросил я как бы между прочим, когда Настя ушла к себе в комнату.

— Ошибки молодости, — густо покраснела капитанша и немедленно отвернулась, — и вообще — не слушай бабушку. У нее идея фикс меня замуж выдать.

— Так она же померла?

— Тем более.

***

В отделении полиции на меня смотрели странно и недружелюбно.

— Волот, ты уверена? — недовольно спросил начальник, подписывая приказ. — Он же чужой тут. Ты понимаешь, что это значит?

— Что он никому тут не должен? Что не связан с местными интересантами? Что он ничей не родственник? Что он точно не крыса?

Полисмена перекосило так, как будто он говна хлебанул. Молча подписал, чуть не порвав бумагу ручкой.

Бумагу. Ручкой. Блин, сто лет не видел ручной подписи. Они тут архивы на бересте клинописью ведут?

Невзрачную карточку с лиловой печатью поверх наскоро сделанной фотографии мне выдали в бухгалтерии, записав платежные данные. «Внештатный сотрудник Жижецкого областного полицейского управления Антон Эшерский».

— Без чипа? — я удивленно покрутил в руках картонку, напоминающую бейдж со слета филателистов, а не служебное удостоверение.

— Пошли, пошли! — прошипела Лайса, утаскивая меня на улицу. — Будет тебе сейчас чип, и дейл тоже будет. Сваливаем от греха. Я до конца не верила, что сработает. Они просто растерялись от неожиданности.