Аркадия Мартин - Память, что зовется империей [litres]

С бунтом покончили в тридцать шесть часов.

Большую часть событий Махит видела по новостной трансляции министерства информации, лежа на бывшей кровати Искандра в своих посольских апартаментах, с привязкой Три Саргасс на глазу, словно с дарованной на время короной. Подниматься казалось и трудным, и необязательным делом.

Как выяснилось, солдаты не так готовы уничтожать в огромных количествах марширующих и распевающих тейкскалаанцев, как, по подозрениям Махит, рассчитывал Один Молния. Впрочем, рассчитывал-то он, что его противником будет Шесть Путь – старый, немощный, с давно забытыми военными победами, отягощенный неопределенностью в престолонаследии. А вовсе не новоиспеченный император, освященный кровавой жертвой, как в древнейших эпосах. Не успела Девятнадцать Тесло пробыть императором и дня, как яотлек отозвал все войска под предлогом того, что «Городу уже не требуется их защита», и появился в новостях рядом с Девятнадцать Тесло – чтобы встать на колени, положить свои руки между ее и присягнуть на верность.

О завоевательной войне больше не было ни слова.

– Ну, значит, станцию мы спасли, – сказала Махит в потолок. Услышала ее только аляповатая и очаровательная картина Искандра со всем лселским космосом с точки зрения Тейкскалаана, и молчание той казалось насмешкой.

Сам Искандр был едва ли шепотом:

<���Ты справилась лучше меня. Это что-то говорит в пользу сохранения нашей имаго-линии>.

Махит не обратила на него внимания. Иначе у нее начинались приступы рыданий, нескончаемых, безутешных, пока не становилось дурно. Это злило: траур ведь даже не ее. По чему был конкретно ее траур, она еще не поняла.

Той ночью снилось, как Шесть Путь произносит ее стихи, говорит ее мысли, и вот тогда показалось, что она почти что поняла.

Будь она дома, на Лселе, стала бы вместе с Искандром настоящим подарком для психотерапевтов по интеграции. Они накатали бы целую монографию. На следующее утро это повеселило даже Искандра – нервы запереливались, по капле возвращались силы. Она поднялась. Поела лапши с маслом чили и белковым кубиком – на вкус почти как лселский кубик, но сделанный наверняка из какого-нибудь растения. А потом снова легла, изнуренная даже этой малостью, и смотрела новости.

Никаких признаков Два Лимон и других антиимперских активистов. Никаких бомб в ресторанах. Никаких протестов. Махит решила, что они вернулись в подполье, затаились на время, и задумалась – задумалась так, как задумываются о том, чтобы поднять огромный валун и взглянуть, что под ним творится, – куда Пять Портик денет остатки дефектного имаго-аппарата.

С половиной мятежа, которой заправлял Тридцать Шпорник, разбираться пришлось дольше: установился шаткий мир, несколько кратких репортажей сообщили о назначении нового министра информации – о ком Махит впервые слышала – и что самому Тридцать Шпорнику вверили какую-то роль советника по торговле.

Не эзуазуаката при ее сиятельстве Девятнадцать Тесло. Но и не вышвырнули из правительства.

Это Махит уже не касалось.

Но хотелось, чтобы касалось, что само по себе было проблемой. Оказалось так трудно забыть обо всем, поверить, что все и везде действительно будут делать свою работу. Что безопасность в принципе возможна.

Она гадала, как об этом думает Девятнадцать Тесло. Подозревала, что примерно так же.

На третий день после смерти Шесть Пути Махит получила красивый инфокарт-стик, белый, как кость, – сделанный из какого-то животного, – и с императорской печатью, где было приглашение ей как ответственному представителю своего правительства посетить похороны и коронацию, после чего она решила, что по самой меньшей мере могла бы уже начать отвечать на почту. Почту, пролежавшую уже три месяца и две недели . Ее встретила полная корзина – стики всевозможных цветов, от утилитарно-серого пластика до внушительных золота и кости Девятнадцать Тесло, и…

И она прибыла сюда служить станции Лсел и ее народу, который обосновался в Тейкскалаане. Который только что пережил бунт и смену императора, а теперь наверняка хочет, чтобы их разрешения продлили, а визы – одобрили.

На простом сером стике она отправила сообщение Три Саргасс: «Ты забыла у меня облачную привязку. А еще мне не помешает помощь с почтой». Так-то никакая помощь ей не требовалась – Искандр знал свое дело, да и она теперь тоже, – но они с ней еще не разговаривали. С тех пор.

Через четыре часа Три Саргасс явилась вместе с лучами солнца, косо упавшими в окна: вид исчезающе тонкий, бледно-серая кожа на висках и вокруг глаз, но все такая же безупречная, как когда встречала Махит с семени-челнока: костюм выглажен, по рукавам взбирается оранжевое пламя. Вновь министерство информации, непосрамленное.

– … привет, – сказала она.

– Привет, – сказала Махит и внезапно не помнила больше ничего, кроме того, как держала Три Саргасс в объятиях, и догадалась, что тут же залилась краской. – …Спасибо, что пришла.

Воздух между ними казался хрупким; особенно когда Три Саргасс села рядом и пожала плечами, явно не зная, что говорить.

У них лучше получалась поэзия. У них лучше получалась политика. Твою мать, да у них целоваться получалось лучше, а ведь они тогда просто отчаянно искали утешения. Махит хотела все повторить; хотела, а потом тут же передумала. Тогда они наблюдали конец императорского правления. Теперь остались только они двое, и медленный отлив последствий, и Махит не могла и представить, с чего бы начала сейчас.

– Я уже было думала, тебя сделали министром информации, – сказала Махит легко, почти шутя, – и у тебя больше нет на меня времени.

Три Саргасс чуть расслабила плечи.

– Вообще-то ее сиятельство предлагала мне пост второго младшего секретаря при министре, – сказала она, – но я все еще твоя культурная посредница, если пожелаешь.

Махит задумалась об этом – думала все время, пока взяла Три Саргасс за руку, сплела с ней пальцы и сказала спасибо со всеми почтительными частицами в конце, что только вспомнились, чтоб получилось сразу и невероятно искренне, и чрезвычайно смешно. Задумалась о том, как будет дальше работать с Три Саргасс здесь, в апартаментах, когда-то принадлежавших Искандру, и в конце концов станет… кем? Тем, кто нужен Девятнадцать Тесло, ее сиятельству на троне солнечных копий? (Для начала неплохо, и для начала с Три Саргасс – тоже.)

<���Я протянул двадцать лет до того, как меня убили, – сказал Искандр. – Может, ты протянешь дольше>.

Может. А потом вспомнилось, как Три Саргасс сказала: «Если бы ты была одной из нас, я бы все равно тебя хотела», – и вернулся отголосок того всеохватного гнева: ей не быть тейкскалаанкой, даже если она останется, даже если сделает все, что делал Искандр. Ей не быть той, кто может, как Три Саргасс, играть с речью и рифмами на поэтических конкурсах. И ей никогда об этом не забыть.