Аркадия Мартин - Память, что зовется империей [litres]

– Что с вашим костюмом, Двенадцать Азалия? – елейно поинтересовался другой Солнечный. – Кажется, будто вы побывали в водоеме.

Махит уже видела, как краснеют тейкскалаанцы, но не так мастерски, как это удалось Двенадцать Азалии: расползающийся темный румянец стыда под гладкой коричневой кожей.

– Это очень… я нервничал, из-за демонстраций… я споткнулся, – сказал он. – Упал в пруд , как пьяница; а возвращаться домой уже было поздно, я бы пропустил встречу…

– Вы в порядке? – спросил Солнечный.

– Не считая урон моей чести…

– Разумеется.

Три Саргасс, свернувшаяся в уголке дивана и подтянувшая под себя ноги, спросила:

– Вы уберете тело? На него тяжело смотреть, – голос все еще дрожал, словно она с трудом держала себя под контролем; Махит задумалась, а спала ли асекрета , не считая того короткого момента, когда она застала ее дремлющей перед императорским залом для аудиенций. Вряд ли.

Всего неделя с тех пор, как Махит прибыла в Город, и сколько разрушений она уже принесла. По крайней мере, Три Саргасс. (Пятнадцать Двигателю… Искандру …) Хотелось что-то сделать . Надавить, чтобы хоть что-то прогнулось по ее желанию.

– Уже второй раз за неделю моя жизнь оказалась под угрозой, – сказала Махит. – Тут и взрыв, и общее состояние вашего Города при подготовке к войне… – Она многозначительно вздохнула. Политические волнения – это так безвкусно. – Я решила – лучше провести встречу у себя в апартаментах, чем там, где нам могли бы помешать, и сами взгляните, что случилось.

Все трое Солнечных посмотрели на нее. Она уставилась в их пустые ложные лица, выставив подбородок.

– Мы бы хотели напомнить госпоже послу, – сказали они все трое сразу, странным хором, и «не Город ли они, не тот ли самый ИИ, который управляет стенами, освещением и дверями, не подчиняются ли они алгоритму министерства науки», – что яотлек Один Молния предлагал вам свою личную защиту. И вы отказались.

– Намекаете, что этой неприятности не случилось бы, если бы посол согласилась? – вклинилась Три Саргасс. – Потому что это поразительное предположение из уст имперской полиции.

Они повернулись – плавно, без трения – и сосредоточились на Три Саргасс. Она подняла брови, расширила глаза, показывая белки – так и напрашиваясь .

– Чтобы выдвигать подобные формальные обвинения, – сказал один совершенно ровным голосом, – существуют конкретные процедуры, асекрета Три Саргасс. Хотите к ним прибегнуть? Мы к вашим услугам, как к услугам любого гражданина империи.

А это, подумала Махит, уже собственно угроза; не такая прямая, но не менее хищная.

– Возможно, я назначу по этому поводу прием в Юстиции, – сказала Три Саргасс. Ее выражение ни на йоту не изменилось. – Здесь мы закончили? Вы уберете несчастного с ковра?

– Это место преступления, – сказал Солнечный. – Весь квартирный комплекс. Мы предлагаем госпоже послу найти на время следствия альтернативное место для проживания. Учитывая утренние новости, уверены, у нее широкий выбор.

Махит глянула через плечо Солнечного на Двенадцать Азалию – он единственный из них троих мог видеть этим утром новостные трансляции, – но он только пожал плечами. Она не знала, что пропустила. Может, просто журналистское расследование о неприглядной связи лселского посла с эзуазуакатом Девятнадцать Тесло.

– Когда можно ожидать разрешения войти в мои собственные апартаменты? – справилась она. Все еще выдерживая вежливый тон, хотя и язвительный; здесь все на нервах – и она, и ее посредница, и Солнечные.

Один из них пожал плечами – на удивление эмоциональный жест. В больших мышцах на спине Махит промелькнул неврологический призрак Искандра – он пожимал плечами точно так же : картинно, безразлично, всеми руками целиком (так здесь он или нет ? Как же хотелось понимать хотя бы приблизительно).

– Когда закончится следствие, – сказал Солнечный. – Сейчас вы, конечно, свободны. Мы понимаем, что смерть была случайной.

Значит, не арестовывают за убийство. Просто снова изгоняют – в этот раз из ее собственных апартаментов, с дипломатической территории Лсела…

Имаго-аппарат при ней, надежно спрятан в рубашке, но чего у нее нет, так это почты . А в почте – инструкции, которые могли поступить со Лсела. Инструкции для нее , а не для мертвого Искандра с предостережениями о ней. Инструкции, которые берут в расчет проблемы живого лселского посла. Она обернулась к Три Саргасс и Двенадцати Азалии, сама пожала плечами – по-своему, не подражая тейкскалаанцам – и сказала:

– Не будем мешать офицерам…

Если бы только можно было просто забрать корзинку с инфокартами у дверей. Там лежало коммюнике со Лсела – что-то на пластипленке , как всегда печатали приказы на родине, но свернутой в цилиндр, словно курьер пытался придать сообщению вид инфокарт-стика.

По дороге на выход она провела рукой по миске, зажав цилиндр в ладони.

– Госпожа посол, – неодобрительно сказал один из Солнечных. – Не переживайте, мы не вскроем вашу почту. У нас нет такого права.

Но если б было, то вскрыли бы обязательно, не сомневалась Махит. Словно пристыженная, она оставила настоящие стики в миске и улыбнулась всеми зубами, не переживая насчет вежливости.

– Уж постарайтесь, – сказала она, а потом дверь, которая должна была ее охранять, задвинулась у них троих за спинами, и они оказались в Городе – одни, безо всякого убежища.

– Я так делала, когда сидела всю ночь в библиотеке и не успевала домой до начала лекций, – сказала Три Саргасс. Она протянула Махит чашечку с мороженым, купленным в фургоне под раскидистым деревом с красными листьями.

– Не верь, – сказал Двенадцать Азалия. – Она ела мороженое в садах после того, как всю ночь шаталась по клубам .

– Неужели? – Махит зачерпнула мороженое прилагавшейся одноразовой пластмассовой ложкой – оно было густым и гладким, из сливок, недавно полученных от млекопитающего, и Махит не хотелось спрашивать, какого именно. Если поворачивать ложку на раннем утреннем свете, мороженое отливало бледными золотыми и зелеными оттенками. Чувствуя себя так, словно завершает ритуал, она спросила:

– Я отравлюсь?

– Оно из зеленого косточкового фрукта, сливок, прессового масла и сахара, – ответила Три Саргасс. – Последние два продукта, уверена, есть и у вас на Лселе, а первыми – еще раз – мы детей кормим . Все будет хорошо, если только у тебя нет аллергии на лактозу.

Лактозу Махит знала в основном в виде сухого молока, но оно проблем никогда не вызывало. Она отправила ложку в рот. Шокирующая приторность растворялась в многогранный несладкий вкус – зеленый вкус, насыщенный, обволакивающий язык. Зачерпнула еще, облизала ложку. Она ела впервые с тех пор, как ее чуть не прикончил ядовитый цветок – первое покушение на убийство за вчерашний вечер, что вообще с ней творится , – и теперь так и чувствовалось, как сахар в крови выбирается из той пропасти, куда она его загнала. Изгнание в Городе начинало казаться не столь уж неподъемным.