Томас Леннон - Ронан Бойл и Мост загадок [litres]

– Спасибо за помощь, мы очень сочувствуем, – сказала ей капитан, отдавая мне записку, которую та набросала.

На ней было нацарапано название печально известного в Ногботтоме заведения «Огуречный салон Боба и Штуки». Шиобан де Валера одновременно с отвращением закатила разные глаза.

– Огуречный салон – самое дно этого города. Подонки, каких поискать. Будь начеку, Бойл.

Чтобы дойти до салона, мне, Лили и капитану нужно было попасть в другой конец города, на что ушло всего три минуты.

Огуречный салон Боба и Штуки не подчиняется законам Ногботтома, которых и без того немного, потому что находится за пределами города. Спуститься к нему можно на ручном лифте (сделанном из старой бочки для засолки огурцов) и пройдя через тоннель в одном из утесов, который ведет к самому заведению – ресторанчику прямо под городом.

Капитан приказала Лили ждать нас на наверху, если понадобится подкрепление. В самом начале обучения, я, честно говоря, не всегда понимал, как они общаются, но похоже, что у них полное взаимопонимание, и ясно было, что Лили будет верна ей до конца жизни.

Пока мы с капитаном спускались вниз в бочке, слышали, как кто-то играет на аккордеоне. Шиобан де Валера рассказала мне историю этого места, которая в общих чертах выглядит так.

В 1723 году здесь впервые открыли нелегальное заведение для торговли спиртным, которым управлял Великан Боб (ростом он был целых восемьдесят сантиметров).

Кем был его партнер, никто так и не понял, поэтому все его звали просто «штукой».

В зависимости от того, кого вы спросите, штука выглядела как огромная летучая мышь с маленькими крыльями или страшно ожиревшая мышь с бакенбардами – никто о нем толком ничего не знал, кроме того, что у него шикарные волосы на спине, которые он расчесывает перламутровым гребнем. Штука была мозгом всей операции и известна своей деловой хваткой. Боб был лицом компании и работал с покупателями. А продавали они с самого дня своего основания только один товар: соленые огурцы прямо из бочки.

Но не всякие огурцы. Те, что продавали Боб и Штука, были в миллион раз острее любых, которые может съесть человек.

Если человек хоть чуть-чуть надкусит их огурец, он немедленно взорвется. (С сожалением должен сказать, что в Коллинз-хаус есть мемориальные доски в память о двух офицерах, которые попробовали самые слабые их огурцы. В итоге их тлеющие шляпы и ботинки нашли в пяти километрах от Ногботтома разбросанными в разных направлениях.)

Но лепреконам они по вкусу. Не только из-за остроты, но и из-за интересного, почти внетелесного опыта после съедения чего-то в миллион раз острее «Каролинского жнеца». [36] «Каролинский жнец» (Carolina Reaper) – самый острый перец в мире, в две тысячи раз острее халапеньо, больше двух миллионов единиц по шкале Сковилла.

Поэтому, верите вы или нет, но лепреконы частенько заглядывают в «Огуречный салон» к Бобу и Штуке и платят по несколько евро за один из таких монстров. То, что происходит дальше, называется «огуречным припадком».

Зрелище это, надо сказать, специфическое. Сначала лепрекон краснеет, потом у него из ушей, носа и даже зада начинает валить дым. Дым из задней части бывает настолько мощным, что поднимает их к потолку салона (который именно поэтому обит матрасами). Когда наступает следующая стадия припадка, лепрекон начинает безумно хихикать и не может остановиться, одновременно отплясывая так, будто у него внутри гнездо гремучих змей, и наконец издает отрыжку, которая часто сжигает его брови.

Но сами лепреконы от такого в восторге.

Самое странное в припадках, что длятся они всего двенадцать секунд, и это обрекает многих несчастных лепреконов на «погоню за припадком», как ее называют, когда они снова и снова пытаются повторить этот опыт.

Заплесневелая бочка доставила нас ко входу в «Огуречный салон», дверь которого охраняло неприятного и непонятного вида существо (очевидно, потомок одного из отцов-основателей).

В целом оно напоминало летучую мышь, но с клювом тукана, когтями ленивца и длинным тонким хвостом, поэтому даже я не смог определить, к каким именно штукам относится эта. Глаза у него были зеленые, а шерсть блестела, как масло. Размером существо доходило мне где-то до колен, а в левой лапе держало шилейлу, сделанную из рога единорога (что повсюду запрещено еще с 1951 года).

Уродец плюнул в нас пережеванной малиной и указал на знак рядом с дверью: «Бифи вход запрещен, в долг не даем, обувь не храним».

Последняя строчка действительно была печальной, потому что многим лепреконам настолько нравится гоняться за припадками, что они с легкостью отдают свои пятисотлетние башмаки с пряжками весом в двадцать четыре карата за несколько хороших «гудков к потолку».

Шиобан де Валера без предупреждения достала шилейлу и треснула создание по лапе, заставив его выронить свою дубинку и что-то жалобно пролепетать.

Такая прямая атака была в стиле капитана. Она никогда не ждала, как повернется ситуация, а всегда сама делала первый шаг. «Лучше ошибиться и потом извиниться, чем оказаться правой и ничего не сделать», – объяснила бы она. Капитан знала слишком многих хороших офицеров отдела, которые медлили в опасной ситуации, из-за чего их превращали в свиней, поленья или водопады.

Когда маслянистый уродец, нагнувшись, потянулся за шилейлой, она быстро двинула его коленом. Наколенник издал удовлетворенное «тыц», и существо повалилось на землю.

Даже при том, что оно, казалось, вырубилось, его разумный и, по-видимому, независимый от тела хвост попытался вцепиться в шилейлу капитана, но я прихлопнул его своей (Несмотря на то что у кадетов шилейлы очень легкие, они быстрые и с ними легко управляться, а это в определенной ситуации может стать большим преимуществом.)

– Спасибо, Бойл, – поблагодарила меня капитан, приведя себя в порядок. – За этой дверью нас ждут самые отчаянные подонки Ногботтома, отбросы, не желающие иметь ничего общего с бифи, не говоря уже о полиции. Большинство из них, скорее всего, сейчас в припадке и не обратит на нас никакого внимания. Но без драки может не обойтись, понимаешь?

Я кивнул, вытирая пот со лба, покрепче сжимая рукоятку шилейлы и снова застегивая верх комбинезона, готовясь к самому худшему.

– Если Прекрасный Лиам и Мелкий Глен здесь и у них при себе окажется хотя бы одна бутылка вина из отеля «Мэлтон», мы имеем полное право их арестовать. Но без весомых доказательств нам предъявить им нечего, и все, что мы можем сделать, это допросить их и отпустить.

– Да, капитан, – отозвался я, несколько раз взмахивая шилейлой, чтобы разогреться.