Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

– У муравьев есть отдельная каста бесполых особей. Их никто не трогает, и им от этого ни хорошо, ни плохо. Да и сородичи не попрекают их днями напролет, что они-де одинокие «старые девы» или «холостяки».

Зое рассмеялась и обняла ее за плечи.

– Мы же не насекомые. Мы другие. Среди нас нет бесполых особей!

– Пока нет.

– Беда в том, что ты отвергаешь ключевое понятие: сексуальность не только размножение, но и удовольствие. Предаваясь любви, ты получаешь удовольствие. И отдаешь его. Мы обмениваемся удовольствием.

Жюли скривила лицо, выражая сомнение. Пока что она не видела необходимости создать с кем-нибудь пару. Но еще меньше ей хотелось ощущать кожей чье-то прикосновение.

ПРОТИВ БЕЗБРАЧИЯ. До 1920 года в Пиренеях крестьяне в некоторых деревнях решали вопрос женитьбы простым способом. Один вечер в году у них назывался «ночью свадеб». В этот вечер собирали вместе всех юношей и девушек, достигших шестнадцатилетнего возраста. Предусматривалось, чтобы количество девушек и юношей было одинаковым.

На природе, у подножия горы, устраивали большое гулянье – все селяне ели и пили вволю.

В условленный час девушки первыми покидали застолье с некоторой форой во времени. Они бежали в лес и прятались. А мальчишки следом за тем отправлялись их искать, словно играя с ними в прятки. Тот, кто находил девушку первым, присваивал ее себе. Юноши, понятно, искали самых красивых девушек, но юная красавица имела право отказать юноше, который нашел ее первым.

Однако в числе победителей, первыми находивших девушек, оказывались далеко не самые красивые юноши, зато самые проворные, наблюдательные и сообразительные. Остальным же приходилось довольствоваться не столь привлекательными девицами, потому что юноше запрещалось возвращаться в деревню без девушки. Если же самый нерасторопный или не самый смышленый парень не решался либо не хотел брать себе дурнушку и возвращался с пустыми руками, его изгоняли из деревни.

К счастью, с наступлением ночи темнота играла на руку дурнушкам.

На другой день играли свадьбы.

Излишне говорить, что в таких деревнях практически не было ни старых дев, ни бобылей.

Растянувшийся в длину отряд муравьев-революционеров уже походит на живую тридцатитысячную колонну.

Так они добираются до города Йеди-бей-накана. Однако в город их не впускают. Революционеры хотят поджечь враждебный муравейник, но сделать это, оказывается, невозможно: город покрыт куполом зеленых листьев, которые не горят. Тогда 103-я принцесса решает воспользоваться рельефом местности. Над городом нависает скала, увенчанная огромным камнем. Довольно пустить в ход рычаг – и здоровенный валун рухнет на город.

Наконец камень поддается – раскачивается, сдвигается с места и обрушивается на купол из мягких листьев. Это самая большая и тяжелая бомба из всех, что когда-либо падали на стотысячный муравьиный город.

Остается всего лишь захватить гнездо, или, по крайней мере, то, что от него осталось.

Вечером, пока революционеры подкрепляются в разрушенном до основания городе, 103-я принцесса ведет дальше рассказ о причудливых нравах Пальцев, а 10-й продолжает запечатлевать его с помощью феромонов памяти.

МОРФОЛОГИЯ

Морфология Пальцев больше не развивается.

Тогда как у живущих в воде лягушек через миллион лет на кончиках лап отросли перепонки, что позволило им наилучшим образом приспособиться к водной среде, человек во всем обходится с помощью протезов.

Чтобы приспособиться к водной среде, человек делает себе ласты и по мере надобности то надевает их, то снимает.

Так что ему нет никакой необходимости приспосабливаться к жизни в воде морфологически и ждать целый миллион лет, чтобы перепонки отросли у него на лапах естественным образом.

Чтобы приспособиться к воздушной среде, он точно так же делает самолеты – штуковины, очень похожие на птиц.

Чтобы приспособиться к зною или стуже, он делает одежду взамен меха.

Если у иных видов уходили миллионы лет на то, чтобы улучшить свое тело, человек все это проделывает ненатуральным образом за несколько дней с помощью подручных материалов.

Такая способность полностью заменяет ему морфологическую эволюцию.

Мы, муравьи, тоже давно перестали развиваться, потому что нам удается справляться с нашими трудностями не через морфологическую эволюцию, а по-другому.

За сто миллионов лет внешний вид у нас совсем не изменился, что свидетельствует о наших эволюционных успехах.

Мы животные успешные.

Пока другие живущие виды зависят от естественного отбора: хищников, климата, недугов, – только людям и муравьям удается избегать подобной тяжкой зависимости.

А преуспели мы благодаря нашим общественным системам.

Почти все наши новорожденные доживают до зрелого возраста, и продолжительность жизни у нас растет.

Однако людям и муравьям приходится сталкиваться с одним и тем же затруднением: поскольку они перестали приспосабливаться к окружающей среде, им ничего не остается, как пытаться приспособить окружающую среду к их нуждам.

Им приходится придумывать себе более уютный мир. И дело тут даже не в биологии, а в культуре.

Чуть поодаль хранители огня продолжают свои опыты.

5-й пробует передвигаться на двух лапах, опираясь на вилообразные веточки вместо костылей. 7-й работает дальше над фреской, изображающей невероятные приключения 103-й и ее встречу с Пальцами. 8-й пытается смастерить рычаги с противовесами из камешков, используя сучья и чаши из сплетенных листьев.

После долгого рассказа про Пальцев 103-я чувствует усталость. Она снова думает о саге, которую собирался записать 24-й: «Пальцы». Однако принц погиб в пожаре, и первый муравьиный роман уже никогда не увидит свет.

К 103-й присоединяется 5-й – перед тем он в очередной раз повалился наземь, пробуя передвигаться на двух лапах. Он уверяет, что искусство – штука хрупкая и носить его с собой хлопотно. Яйцо, которое 24-й начал заполнять своим романом, как бы то ни было, переносить на дальние расстояния не представляется возможным.

– Надо было водрузить его на улитку, – сожалеет 103-я.

5-й напоминает, что улитки, случается, поедают муравьиные яйца. По его разумению, надо бы придумать какое-нибудь муравьиное романтическое искусство полегче, чтобы его можно было переносить и, самое главное, чтобы оно было несъедобно для брюхоногих тварей.

7-й подбирает листик, собираясь вырезать из него очередной фрагмент фрески.