Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

103-я, набравшись смелости, высовывает голову из кокпита, стреляет в ответ. Убивает одного карлика и тотчас вызывает на себя кислотный огонь по меньшей мере пятидесяти противников.

13-й предлагает направить корабль-черепаху в самую гущу врагов, спрыгнуть на кувшинки и загрызть их челюстями. К тому же таким образом рыжие муравьи смогут воспользоваться своими размерами, в чем их главное преимущество. Но 5-й поднимает усики – воздух сгустился от влаги. Он предупреждает, что скоро будет дождь.

Против дождя никому не устоять.

Тринадцать муравьев поворачивают корабль к острову и прячутся в стволе бычерогой акации, которая должна дать им приют на ночь. Хотя молодое дерево не знает феромонального языка насекомых, по изгибам его ветвей и запаху сока, который стал совсем другим, ощущается, что оно радо возвращению рыжих муравьев.

Тринадцать разведчиков разом вскарабкиваются на полое дерево, забираются в его уцелевшие проходы и живо расправляются с паразитами, выгрызающими все на своем пути. Дело это долгое. Дерево кишит червями, тлей и всякими жуками, в том числе точильщиками, которые называются так потому, что, обгрызая дерево, они издают звук, похожий на скрежет. Сподвижники принцессы загоняют их одного за другим. И тут же пожирают. Акация вздыхает свободно; она оживает и благодарит муравьев на свой манер, угощая их собственным соком, который они перерабатывают в приправу к плоти поверженных врагов.

Приправленная соком акации плоть точильщиков – излюбленное лакомство муравьев. Они наслаждаются его необыкновенным вкусом. Быть может, в это самое мгновение и рождается первая муравьиная кулинария.

Между тем снаружи начинается дождь – черное небо не обмануло. Это один из запоздалых коротких мартовских ливней, который проливается 1 апреля. Муравьи прячутся в глубине полых ветвей дерева-друга.

Гремит гром. Сквозь похожие на иллюминаторы червоточины в дереве видно, как снаружи все озаряется яркими вспышками. 103-я принцесса устраивается поудобнее, чтобы полюбоваться восхитительным зрелищем: как разбушевавшееся небо укрощает природу земли. Ветер гнет деревья, водяные капли смертоносным бичом охлестывают беспечных букашек, еще не успевших укрыться.

По крайней мере, на макушках полых камышей 24-му с товарищами есть где спрятаться от натиска дождя.

Гроза в разгаре. Вспышки молний слепят 103-ю. Громовые раскаты, кажется, рвутся из-за пелены туч. Даже Пальцы пасуют перед эдакой силищей. Три параллельные борозды вспарывают тьму, озаряя все вокруг белым-белым светом. Цветы, деревья, листья, водная гладь – все сверкает, отбрасывая огромные мрачные тени, и после недолгого мерцания вновь обретает прежний свой цвет. Даже коротышки жонкили вдруг превращаются в великанов в тревожных всполохах грозы. Мерцают кроны плакучих ив. На короткий миг кажется, будто все стихает, как вдруг снова раздается оглушительный грохот. Угольно-черное небо одна за другой полосуют вспышки. Даже круги паутины озаряются белым светом. Видно, как в них в паническом страхе снуют туда-сюда их хозяева, не зная, где спрятаться от неумолимого натиска капель дождя.

Короткая передышка – и небо взрывается с еще более громким грохотом. Все магнетические чувства подсказывают муравьям, что гроза приближается. Вспышки молний все чаще сопровождаются раскатами грома. Тринадцать белоканцев собираются в кружок и хватаются друг за дружку усиками.

Вдруг дерево содрогается. Будто от удара током. Дрожь раскатывается по всему стволу. 5-й в страхе подскакивает.

Огонь!

В акацию бьет молния, и та загорается. Конец! Макушку дерева озаряет вспышка, а из его коры сочится сок, словно слезы страдания. Разведчики не в силах ему ничем помочь. В разрушенных проходах становится трудно дышать.

Гонимые жаром, муравьи спешно спускаются вниз, к корням, и роют землю челюстями, готовя себе убежище от воды и огня. Головы у них перепачканы сырым песком, отчего они становятся похожи на квадратноголовых чудищ.

Они прячутся и ждут.

Акация горит и стонет в агонии, истекая зловонным соком. Ветви дерева корчатся словно в предсмертной муке. Становится все жарче. Пламя вздымается так высоко, что муравьи различают его отблески даже сквозь слой песка, который их прикрывает наподобие потолка.

Дерево сгорает в мгновение ока, и нестерпимый жар внезапно сменяется холодом. Песочный потолок стекленеет, и прогрызть его челюстями муравьям не под силу. Чтобы выбраться из ловушки, им приходится рыть окольный подземный ход.

Дождь прекратился так же быстро, как и начался. Кругом опустошение. Единственным богатством островка была бычерогая акация, от которой теперь осталась куча серого пепла.

6-й окликает всех. Он хочет им кое-что показать.

Муравьи сбегаются к ямке, где лежит какая-то красная зверушка, – она вся дрожит и дышит часто-часто. Впрочем, нет, это не зверушка. Это даже не растение и не камень. 103-я тут же догадывается, что это такое. Это догорающий уголек. Он упал в ямку, и его прикрыли от дождя другие угольки.

6-й подносит к нему лапку. Прикасается коготками к его оранжево-красной поверхности, и – о ужас! – коготки начинают плавиться. Жуткое зрелище: правая его лапка превращается в жидкость и истекает. И на том месте, где у него только что была лапка с парой коготков, теперь торчит обугленный закругленный обрубок.

Разведчик высушивает культю с помощью обеззараживающей слюны.

– Пожалуй, таким способом можно одолеть карликов , – предполагает принцесса.

Отряд вздрагивает от удивления и страха.

Огнем?

103-я говорит: чего не знаешь, того боишься. И добавляет: огнем можно пользоваться. 5-й отвечает, что, как бы там ни было, к нему нельзя притронуться, – 6-й за это уже поплатился. 103-я объясняет, что для этого надобно соблюдать кое-какие правила. Этот уголек можно подобрать, но прикасаться к нему нельзя – его нужно переложить в какой-нибудь камешек с выемкой. Потому как таким камешкам огонь не страшен.

Благо на острове их хоть отбавляй. Вооружившись длинными стебельками наподобие рычагов, тринадцать муравьев ухитряются приподнять уголек и перевалить его на осколок кремня. Оказавшись в этом каменном ларчике, уголек походит на драгоценный рубин.

103-я принцесса объясняет, что огонь хоть и всемогущ, но недолговечен. Парадокс в том, что он способен погубить дерево и даже целый лес со всеми его обитателями, а его самого иной раз может погасить крохотная букашка, просто махнув крылышком.

– Наш огонь, похоже, совсем болен, – подмечает видавшая виды воительница, указывая на чернеющие красные пятнышки, которые, по ее разумению, служат признаком плохого состояния здоровья любого пламени. Надо бы его оживить.