Бернар Вербер - День Муравья [litres]

Зомби : Несомненно, жизненный цикл большого печеночного сосальщика, или фасциолы, печеночной двуустки (Fasciola hepatica) – одна из величайших загадок природы. Об этом паразите следовало бы написать романы. Как вы догадались по его названию, он живет в печени травоядных, преимущественно овец. Гельминт с помощью брюшной и ротовой присосок питается кровью в печени и желчных протоках, растет, перекрестно оплодотворяется (он гермафродит) и откладывает яйца. Но в теле основного хозяина он не может вывестись. Его ждет поистине кругосветное путешествие.

Яйца двуустки покидают тело хозяина вместе с экскрементами. Они оказываются во внешнем мире – холодном, равнодушном, негостеприимном. Через некоторое время из них вылупляются крошечные мирацидии. Если мы имеем дело с ланцетовидным сосальщиком, то их поглощают наземные улитки. А если с другими формами – то моллюски.

В теле улитки нарождаются подвижные церкарии с хвостом и проникают в легкое промежуточного хозяина. Брюхоногие исторгают их с комками слизи из дыхательного отверстия, пневмостома, во время дождя.

Но это лишь часть их долгого и трудного пути.

Комочки слизи, похожие на гроздья белых жемчужин, привлекают муравьев многих видов. Они охотно их пожирают. «Троянский конь» доставляет паразитов в организм насекомых. Церкарии недолго остаются в общественном желудке муравья. Они прогрызают его и заклеивают отверстия специальным секретом: муравей не должен умереть, ему предстоит еще доставить гельминтов основному хозяину, овце. Церкарии инцистируются, теряют хвост, становятся метацеркариями и проникают в полость тела муравья. Ничто во внешнем виде насекомого не выдает той ужасной драмы, что происходит у него внутри.

Формирование ланцетовидного сосальщика вот-вот завершится, марита, взрослая особь, должна поселиться в овечьей печени.

Но ведь овцы не питаются насекомыми, так как же заставить их заглатывать муравьев?

Многие поколения плоских червей бились над решением этой задачи. Она осложнялась еще и тем, что овцы отщипывают верхушки травы рано утром и в сумерках, когда они покрыты росой. Муравьи же ползают внизу, у самых корней, и покидают муравейник только днем, когда роса высыхает.

Как же объединить их в одном месте и в одно время?

Ланцетовидные сосальщики справились с нелегкой задачей весьма остроумно: распределили между собой обязанности. В то время как десятки метацеркарий заполоняют тело муравья изнутри, одна из них проникает в подглоточный ганглий, образуя особую тонкостенную цисту.

Как только одна-единственная метацеркария поражает нервную систему муравья, его поведение необратимо меняется… Да-да! Микроскопический плоский червь, паразит, овальный, лишенный сегментов, недалеко ушедший от парамеции (инфузории туфельки) и других примитивных одноклеточных, начинает повелевать гораздо более сложным и совершенным организмом – муравьем.

В результате вечером, когда всем рабочим муравьям положено мирно спать в муравейнике, особи, зараженные двуусткой, не возвращаются домой. В сомнамбулическом трансе они заползают на самый верх стеблей и листьев, затем вцепляются в растение мандибулами и замирают. Причем выбирают не просто какую-нибудь травинку, нет, непременно люцерну или пастушью сумку – словом, любимое лакомство овец.

На муравья нападает столбняк, он ждет, когда его сжуют.

Миссия метацеркарии, захватившей ганглий: каждый вечер выгонять промежуточного хозяина на луг, чтобы его проглотила овца. Пока парнокопытное не добралось до его травинки, муравей, хоть странный и вялый, с восходом солнца все равно кое-как приходит в себя и вновь обретает волю. Он удивляется, не понимая, как оказался здесь, наверху. Поспешно спускается вниз и принимается за повседневные дела. А на закате вновь вместе с братьями по несчастью, такими же зараженными зомби, упорно ползет навстречу гибели.

Наблюдая за сложным жизненным циклом печеночных сосальщиков, ученые-биологи задают себе массу вопросов. Например: как метацеркария, управляющая нервной системой муравья, может приказать ему выбрать именно это растение, хотя у нее нет доступа к муравьиному зрению и сама она ничего не видит? Или вот еще: почему она жертвует собой? Ведь известно, что, попав в организм основного хозяина, она (и только она!) непременно погибнет. Кажется, будто двуустки выбирают в своей среде одну, самую лучшую, и приносят ее в жертву ради того, чтобы остальные выжили и стали взрослыми особями, маритами.

Эдмонд Уэллс

Несколько дней никто не нападал на манекен «профессора Такагуми».

Все это время Летиция Уэллс и Жак Мельес провели в засаде. Они запаслись консервами, саморазогревающимся сухим пайком, сухофруктами и печеньем, как будто готовились к длительному ожиданию. Чтобы скоротать время, играли в шахматы. Оказалось, что Летиция – настоящий мастер, а вот Жак играл куда хуже, делал опрометчивые ходы, допускал грубые ошибки.

Летиция постоянно выигрывала, это задело Мельеса за живое, и он, собравшись, сосредоточился. Выстроил надежную систему защиты, и теперь его пешки не давали противнику развернуться. Партия превратилась в позиционную окопную войну. Верден, да и только! Ферзь, слоны, ладьи, кони мешали Летиции наносить стремительные разрушительные атаки. Мельес допускал лишь неопасный размен фигурами.

– А вы и в шахматах трусите, – ядовито заметила Летиция.

– Это я трус?! – возмутился Жак. – Да вы мне шагу ступить не даете, постоянно нападаете. Как же мне не обороняться?

Внезапно она замерла и, приложив палец к губам, призвала его умолкнуть. Ей послышался еле уловимый шорох в номере.

Они проверили камеры видеонаблюдения: никого! Тем не менее Летиция Уэллс была уверена: убийца уже пробрался внутрь. Попискивал детектор движения, он явно кого-то засек.

– У нас гость, – прошептала она.

– Верно! – воскликнул комиссар, напряженно вглядываясь в экран. – Это муравей. Всего один. Вон он, взбирается на кровать.

Летиция вдруг бросилась к Жаку и велела ему быстро расстегнуть рубашку и поднять руки вверх. Достав платок, она тщательно вытерла его подмышки.

– Что это с вами? – пробормотал он растерянно.

– Не мешайте, я кое-что придумала. Кажется, я догадалась, что именно сделает наш убийца.

Она тихонько отодвинула фальшивую стену, подкралась к манекену и намазала ее по́том Жака Мельеса, пока муравей ничего не видел, запутавшись в складках покрывала. Затем Летиция поспешно вернулась в укрытие.