Анастасия Гор - Ковен озера Шамплейн [litres]

И это было все, что я знала об оборотнях, а потому, слепо доверяя опыту Коула, я осталась стоять за ним, шурша пакетом в поисках бенгальских огней.

Коул набрал в легкие побольше воздуха и, затаив дыхание, ступил на первую ступеньку выдвинутой металлической лестницы, похожей на стремянку.

– Ганс, – позвал он низким, спокойным голосом, вглядываясь в темноту, сожравшую весь чердак. – Мы знаем, что ты здесь.

Ответом ему стал гортанный рык – откуда-то из недр душной комнаты, в которой витала пыль, поднятая в воздух взмахом хвоста. Я попятилась, слыша, как мягко ступают наверху массивные лапы. Коул жестом потребовал бенгальские огни, и я поспешила вложить ему их в руку.

– Успокойся, – сдержанно приказал Коул, продолжая смотреть в темноту, и там, налитые янтарем, сверкнули два больших глаза. – Твоя дочка рядом. Марта. Ты ведь не хочешь навредить ей, как Анне?

Это было дурной идеей – упоминать о жене Ганса, – и Коул понял это на миг позже, чем поняла я. Именно поэтому я успела отскочить в сторону, а Коул – нет.

Оборотень выпрыгнул с чердака, как черт из табакерки, и Коул откатился назад, опрокинувшись с лестницы. Темнота расступилась, рождая нечто необъятное с жемчужно-серым мехом. Волк, достигающий в холке моего роста, с непропорционально длинными конечностями и раскрытой пастью, перепачканной в багровых слюнях, поднялся на задние лапы и взвыл. Живой оборотень выглядел куда более устрашающе, чем картинки из книги. Переступив через упавшего Коула, он приблизился ко мне, и смрад острого мускуса, мокрой шерсти и крови обдал мое лицо.

– Коул… – всхлипнула я, парализованная.

Лязг зажигалки. Искра, из которой рождается пламя, – и деревянные тростинки в пальцах Коула вспыхнули праздничным фейерверком, стреляющим каплями огня и света во все стороны.

Волк взревел и отшатнулся. Коул встал перед ним, загородив меня собой и размахивая сразу четырьмя бенгальскими огнями. Ганс зарычал, но броситься вперед не решился и отступил. В желтых глазах, завороженно следящих за искрами, плясало отражение пламени.

– Не знаю, как именно это работает, – тихо сказал мне Коул, не отворачиваясь от Ганса. – Но оборотни боятся огня, в особенности фейерверков. Правда, этого мало… Одри, достань багет и дай мне что-нибудь острое.

Я внимательно следила, как сгорает калька, приближаясь к своему завершению, и поспешила выполнить просьбу Коула. Надломив кусок багета, я оглядела пространство вокруг себя. Единственное острое, что при мне было, – это серьги-гвоздики из титана, и, быстро сняв одну, я бросила ее в руку Коула, когда пара бенгальских огней уже догорела.

– Сэм, нет!

Чары, прерванные раньше срока. Сэм оттолкнул меня, выпуская весь магазин пистолета в волка. Его плоть податливо приняла в себя пули, но тут же вытолкнула их обратно: кровь сочилась из свежих ран, и на паркет посыпались кусочки свинца с ошметками мяса.

Сэм опустил пистолет. Освирепев, волк снова встал на дыбы и, нависнув над ним, оскалил длинную пасть, похожую на акулью из-за обилия клыков.

– Это никакой не волк, – прошептал Сэм, и Ганс вцепился зубами ему в плечо.

Тот пронзительно вскрикнул, и оборотень сомкнул челюсть так сильно, что струйками брызнула кровь. Он оторвал Сэма от пола и ударил лапами ему в грудь, отбросив на несколько метров дальше по коридору.

А затем посмотрел на меня.

– Ганс Фредерик Хармонд!

Оборотень передернулся, неестественно содрогнулся от звука своего имени и повернул морду к Коулу, удерживающему в одной руке ломоть хлеба, а в другой – мою серьгу.

– Ганс Фредерик Хармонд, – повторил Коул еще раз и всадил острие серьги в подушечку своего пальца. Та с легкостью проткнула его, и палец побагровел. – Ганс Фредерик Хармонд!

Он повторил его имя трижды – и трижды капнула кровь, пропитывая мякоть свежего хлеба, будто вареньем. Волк замер, и Коул швырнул багет ему в лапы. Волк вонзился в него зубами, жадно слизывая капли шершавым языком, и, когда от хлеба остались одни крошки, прилипшие к его перепачканной морде, кости волка вдруг стали ломаться изнутри. Дробление и хруст, как будто кто-то наступил на печенье, – с таким звуком выкручивались лапы зверя, ребра, таз, шея. Его будто сложило пополам, и Ганс взвыл от боли, рухнув навзничь.

Коул отступил, вытирая кровоточащий палец о штанину.

– Он скоро перевоплотится, – прошептал он и бросил панический взгляд на Сэма, съежившегося под окном. Пол под ним тонул в крови. – Одри, ты сможешь… позаботиться о нем?

И я все поняла. Голос Коула, обычно нейтральный и собранный, сейчас сказал мне больше, чем любые инструкции: увести Сэма, остановить кровь, остановить заражение, а после уложить в постель и заставить забыть. Да, я справлюсь. Ведь именно этим я занималась каждый день своей жизни, до знакомства с Коулом Гастингсом, – исправляла ошибки и заметала улики.

Коул молча вынул из кармана пальто связку ключей и перебросил их мне через весь коридор.

– Вот! Забирай Марту и уезжайте. Я приеду сразу же, как закончу с Гансом. Пожалуйста, не сбей никого на дороге!

Я нервно ухмыльнулась и помогла Сэму подняться. Он старался держаться изо всех сил, но давалось ему это прескверно: кровоточило не только его разорванное плечо, но и верх живота, располосованный когтями от удара в грудь. Сэм что-то невнятно бормотал себе под нос – ругательства вперемешку с обрывками вопросов, – а я упрямо вела его вниз, надеясь, что болевой шок и адреналин не позволят ему заметить, как волк, забившийся в угол, на глазах меняет шкуру на человеческую кожу.

Посадив Сэма в машину, я бегом вернулась наверх и ввалилась в детскую комнату, ища Марту.

– Я сама собрала рюкзак. Мне его мама подарила, – раздалось за спиной, и уже в дверях я увидела девочку в полной боеготовности: сиреневая курточка, башмачки и кулек вещей за плечами. – Что это? Папа?

Она покачнулась в сторону коридора, залитого кровью, где ревел и метался по полу Ганс. Схватив малышку, я прижала белокурую голову к себе, зажимая ее уши, и быстро спустилась вниз, вынося Марту из дома.

– Я не хочу уезжать без папы! – взвизгнула она, взвинтившись в моих руках, мне с трудом удалось затолкать ее в машину. – Пожалуйста, давай возьмем папу с собой!

– Папа не может поехать сейчас с нами, милая. Ему надо отдохнуть.

– Я не поеду без папы! – разрыдалась Марта, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Я перехватила ее крошечные руки, ласково вкладывая в них шерстяного мишку, который вывалился с сиденья под колеса машины.

– Знаешь, там, куда мы едем, живет очень большой и пушистый кот по имени Штрудель. Он обожает, когда его тискают и обнимают.

– Котик? – Марта недоверчиво нахмурилась, сморгнув жемчужины слез, и вытерла лицо рукавом куртки. – Ладно.