Джулия Ноубел - Секрет древнего Ордена [litres]

Эмми кивнула.

Барлоу сложил руки и прижал пальцы к губам.

– Я никогда не видел, чтобы ты выходила из себя, Эмми. И хотя это не оправдание, должно быть, произошло нечто серьёзное, что заставило тебя так поступить. – Он пристально посмотрел на Эмми, и она прикусила губу. Мистер Барлоу не выглядел рассерженным. Он выглядел обеспокоенным.

Узел в желудке Эмми чуть ослабел.

– Он сказал что-то о моём отце. Назвал его неудачником, сказал, что моя мама его стыдится.

Барлоу откашлялся.

– Ясно. Кажется, разговоры об отце тебя очень задевают.

Эмми промолчала. Орден мог убить её отца. Но папа мог и сбежать от них. Тогда почему он не взял с собой свою семью? Почему не вернулся? Значила ли она для него хоть что-нибудь? Правда заключалась в том, что Бринн не сказал ничего такого, о чём Эмми не думала бы сама.

– У меня были сложные отношения с отцом, – сказал Барлоу. – Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о своём отце… – Он замолчал, по-прежнему глядя на Эмми.

Эмми принялась перебирать волосы. Было бы здорово поговорить с кем-то, кто бы её понял. Но голос мадам Бойд по-прежнему звучал у неё в ушах: никому не рассказывай.

– Спасибо, – сказала Эмми, – но со мной всё в порядке. Мне жаль, что с Бринном так вышло… Я знаю, что не должна была его бить.

Лицо мистера Барлоу вытянулось. Кажется, он был разочарован тем, что она не захотела с ним делиться.

– Даже если мистер Стрэттон этого заслуживает, я не могу позволить, чтобы насилие осталось безнаказанным. В качестве наказания ты можешь вымыть стены в коридоре. Приходи завтра к семи вечера.

– Да, сэр. – Эмми схватила сумку, но в дверях остановилась. – Мистер Барлоу?

– Да?

– Спасибо, сэр.

Иногда Эмми не знала, что думать о Барлоу. Порой он вёл себя странно, как в тот раз, когда отругал их за дополнительную информацию, собранную для сочинения по соборам, но он также был добр и всегда готов помочь. Кажется, ему было не всё равно. Может быть, в этом и заключалось его причудливое обаяние. Эмми улыбнулась ему. Она хотела, чтобы он знал, как она ценит его помощь.

Она вышла из класса и поспешила в общую комнату, где её ждали Лола и Джек.

– Ну что? – спросил Джек.

– Оставили после уроков, – сказала Эмми. – Завтра вечером мне придётся мыть стены в коридоре.

Лола изумлённо уставилась на неё.

– И это всё? Вымыть несколько стен? После того как я его ударила, мне пришлось три месяца проработать в библиотеке.

– Ты сломала ему нос, – напомнил Джек. – Не говоря уже обо всех твоих предыдущих нарушениях.

– Я не виновата, что у него такой хрупкий маленький носик. В следующий раз я буду бить в глаз, как Эмми.

В тот вечер Эмми долго сидела в общей комнате. Она надеялась, что Виктория уже будет спать, когда она вернётся к себе, но та сидела на кровати и читала журнал при свете лампы.

Эмми сняла туфли и принялась искать пижаму.

– Это было неожиданно. – Виктория перевернула страницу. – Я не думала, что ты умеешь драться.

Эмми сняла джинсы.

– И что ты будешь делать? Позвонишь моей «мамочке-эксперту» и пожалуешься на меня?

– Я думала, ты уже сама с ней поговорила. Если бы моя мама была экспертом, я бы всё ей рассказывала.

– Чтобы она приводила меня в пример в своей следующей книге? Нет уж, спасибо.

Виктория захлопнула журнал.

– Зато твоя мама действительно интересуется твоей жизнью. – Она выключила лампу и упала на подушку, натянув до подбородка одеяло.

Эмми натянула пижаму. Виктория ничего не знала. Мама даже не позвонила Эмми в её день рождения, так как же можно было говорить, что она интересуется её жизнью? Наверное, мама Виктории совершенно избаловала её. И тут Эмми вспомнила, что Виктория никогда не говорила о своей маме. Она никогда не слышала, чтобы они разговаривали по телефону, и мама не забирала Викторию на Рождество. Эмми почти ничего не знала о своей соседке по комнате. Конечно, в этом не было её вины. Виктория никогда не была особенно дружелюбной.

Эмми вытащила телефон. Она могла бы написать маме сообщение. Но скорее всего, это приведёт к очередной нотации. Она выключила телефон и забралась под одеяло. Хватит с неё на сегодня тяжёлых разговоров.

Когда на следующий вечер Эмми вернулась в кабинет истории, Барлоу уже приготовил для неё ведро с мыльной водой и губку.

– Стены в коридоре довольно грязные. – Он указал в конец коридора. – Вон ту мыть не надо, потому что там никто не ходит. Вымой только эти три стены. – Он посмотрел на часы. – Мне надо встретиться с учеником в библиотеке, но если ты закончишь до того, как я вернусь, просто оставь ведро здесь, и я его заберу. – Мистер Барлоу исчез в конце коридора, и Эмми принялась за работу.

Она справилась быстро. Потолки в коридоре были очень низкие, а стены совсем не длинные. Эмми посмотрела на часы. Она могла бы вымыть стену в конце коридора, хотя её об этом не просили. В этом году Барлоу был её любимым учителем, и ей хотелось сделать для него что-нибудь хорошее.

Стена в конце коридора была очень грязной, и это было странно. Самый ближайший класс находился в двадцати футах от неё, но вся стена была покрыта отпечатками пальцев. Эмми уже много раз проводила губкой по одному особо упрямому пятну.

Стена была вся в крошечных выбоинах и неровностях, и вымыть её не представлялось возможным. Эмми вздохнула. Она вернётся к этому пятну позже.

Чуть выше было ещё одно пятно, которое никак не желало оттираться. У него были какие-то очертания, словно его впечатали в камень. Эмми прищурилась и чуть не выронила губку. Это был символ Ордена. Он так вытерся, что она едва могла его разглядеть, но череп по-прежнему был на месте. Эмми провела по нему пальцами и надавила. Ничего не произошло.

Вода капала с губки и собиралась в лужицу на полу. Этот символ продолжал появляться в самых неожиданных местах. Вряд ли это простая случайность, что он изображён именно на этой стене, а не на какой-либо другой. Этому должно быть какое-то объяснение.

– Что же я упускаю?..

Эмми провела пальцами по символу, а потом по всей стене. Повсюду были мелкие желобки, которые она никак не могла отмыть. Она нахмурилась. Скорее всего, они появились не от времени. Кто-то как будто специально выдолбил их в камне. И они находились прямо под черепом. Желобки образовывали какие-то очертания, словно внутрь них можно было что-то вставить. Там были гладкие, выпиравшие наружу круги, которые словно ждали, что их что-то дополнит. Такое чувство, словно чего-то…