Александра Гринберг - Песнь ветра и тьмы [СИ]

Все сходились только в одном — во времени. Согласно показаниям, мальчика и его спутника видели незадолго до того, как Астрид свалилась в обморок под очередным деревом.

Захотелось выругаться — громко и нецензурно.

— Что скажешь? — мрачно поинтересовался Коррин, когда они вышли из очередного дома.

— Скажу, что здесь творится какая-то невероятная хрень, — она пнула камешек, попавший под ногу. — Ладно, ждем наших.

Первыми вернулись Нора, Рамона и Ленард — без особых результатов. Ну, хотя бы трупов не нашли. Рамона молчала, нервно дергая за перевязь меча, и покусывала губы — Астрид догадывалась, что той очень хочется съязвить и полить её очередной порции грязи, да только ситуация не располагает.

«Объявить меня сумасшедшей не получилось, вот и злится», — отметила про себя Астрид и премило улыбнулась ей. Рамону ожидаемо передернуло.

А вот Талла, присоединившаяся ещё через полчаса, после просмотра показаний свидетелей выдала кое-что интересное:

— По всему выходит, что во всех воспоминаниях место одно, время одно, мальчишка один, а сопровождающие — разные. И я ума не приложу, как это было проделано…

— Да что значит «как»? Есть же такие артефакты, я слышала! — влезла Рамона и тут же удостоилась холодного взгляда от менталистки — попытка сумничать не была засчитана.

— «Хамелеона» делают три разных магистра — артефактор, заклинатель, а потом и ментал. Артефакт чудовищно сложен в изготовлении и, следовательно, стоит дороже, чем все твои органы на черном рынке.

— Ну и чего? Наскребли значит!

— Того! Наскребла бы тебе Пресветлая мозгов чуть побольше! — огрызнулась Талла, нервно потирая переносицу. — Может, каждый будет делать свою работу, дорогуша? Специально для тебя поясняю: в побрякушке запирают мощную динамическую иллюзию, след остался бы такой, что ни с чем не перепутаешь. А так, — она пожала плечами, — след есть, но совсем слабенький. Думаю, это от чар принуждения, ребенку же много не надо.

— И отследить вы их не можете? — поинтересовался Олаф.

— Нет, милашка, уж прости. Чары не уникальные, простенькие. При желании любой может овладеть. Ладно, кэп, — Талла поднялась со скамейки, — что дальше?

— Постараемся узнать, с помощью чего можно провернуть такую масштабную иллюзию, — Астрид поднялась тоже — болтать посреди улицы о расследовании не стоит. — На сегодня все свободны. Постарайтесь отдохнуть — завтра нас всех ждет много писанины.

«А меня — очередной премилый разговор с коммандером».

Не сказать, чтобы подобное времяпрепровождение её радовало.

— Домой? — провожая тоскливым взглядом удаляющуюся спину Коррина, уточнил Олаф.

— Нет, по кабакам. После очередного похищения самое оно, — сообщила Астрид и хмыкнула, глядя на ошеломленное (и возмущенное таким хладнокровием) лицо приятеля. — Домой, есть баранью ногу и отсыпаться. Не время мед распивать.

Квартира встретила духотой, разбросанными по полу вещами, вдоволь обсыпанными кошачьей шерстью (нельзя просто так взять и не устроить пушистые задницы на черных брюках). А еще почему-то запахом апельсинов, хотя Астрид точно помнила — ничего такого в её доме не водится. Дороговато для капитана полиции, если не в сезон.

Ароматные фрукты нашлись на столе — ярко-оранжевые, огромные, любовно уложенные в корзиночку и пахнущие так сладко, что хотелось съесть их прямо с кожурой, не особо интересуясь происхождением. Апельсины для солхельмца — невиданная роскошь, а для Астрид — объект обожания, сравнимый разве что с любовью к еде вообще.

Помимо апельсинов в корзиночке нашлась и записка.

«Ободрал зачарованное деревце в саду глубокоуважаемого Абдулфарида-паши. (Да, я плохой мальчик, накажи меня.)

Итак, твой суточный план: апельсины съесть, зелья выпить, проспаться как следует и никуда не лезть.

Специально для слабоумных-и-отважных я повторяю вдумчиво и с расстановкой: никуда — не — лезть. А кто не послушается, тот не пойдет играть с крыской! Да, это шантаж. Мне так стыдно! (Нет.)»

Внизу вместо подписи была нацарапана кошачья морда — схематично-круглая и лупоглазая, как обычно дети рисуют. Морда глазела весьма недовольно и как бы намекала, что один хвостатый шантажист в своих угрозах весьма серьезно настроен.

Послание умилило, хотя стоило бы разозлиться — вот ещё, слушаться всяких наглецов. Но апельсины выглядели уж больно вкусными, зелья ей действительно не помешают, а проспаться и как минимум полдня не искать на свою задницу приключений она собиралась и без всяких подсказок.

Перечитав записку, Астрид громко фыркнула — не каждый день ассасины через окно подбрасывают апельсины с зельями и неоднозначными посланиями.

«Покатилась по наклонной!» — прозвучало в голове голосом бывшего благоверного.

— Зато апельсины вкусные таскает, а не всякие дурацкие побрякушки, — сообщила она невидимому мужу. И крикнула, чтобы наверняка услышали в соседней комнате: — Олаф, тащись сюда! Нам деликатесов прислали!

— Арман, дружище! Ты как тут без меня? — жизнерадостно осведомился Кэрт, съехав по перилам лестницы в главный зал «Лозы».

— Ты еще не сдох, что ли? — Арман одарил его безразличным взглядом, не отнимая от глаза зачарованную линзу. В дневные часы, отоспавшись, почтенный (и чуть ли не единственный) пенсионер Гильдии Убийц проводил досуг, мастеря побрякушки. (И продавая их за весьма неплохие деньги, как без этого.) Звучит забавно, но что уж, сам Кэрт развлекался похожим образом… Впрочем, именно Арман в свое время и взялся обучать его ювелирному делу. А потом даже пытался перекупить у Хельты его контракт.

«Умный же пацан, рукастый, одаренный, — увещевал хозяин «Лозы», недовольно кривя свое полудетское лицо, — и упертый страшно. Непутевый с него выйдет душегуб. А вот артефактор — отменный. Отдай его мне, убийц у нас и так целая куча».

Хельта умела кроить рожи ничуть не хуже. И чуяла наживу вернее, чем гномы алмазную жилу.

«Возись с ним, если так охота, да только быть ему убийцей. Я так решила, значит, быть посему. Пусть полукровный сопляк вообще спасибо скажет, что не отправился в бордель вслед за своей сестрицей!..»

— Не сдох, не дождешься, — запоздало фыркнул Кэрт, отгоняя непрошеные воспоминания. Он плюхнулся на стул напротив Армана, а тот, не будь дурак, подвинул к нему две коробочки. Одна пустовала, в другой перемигивались на свету необработанные рубины. Кэрт тут же деловито закопался в камешки, прислушиваясь к ощущениям: наличие примесей и их количество он с малых лет определял не глядя, чем изумлял и подчас даже бесил Армана со всеми его линзочками, щеточками, брусочками и прочим скарбом. — Ну, в нашем меню есть что-нибудь интересное?