Александра Гринберг - Дочь шторма, невеста огня [≈ Жнец крови и пепла] [litres]

– Да там как раз все понятно, братец. – Киара клюнула Лайама в щеку и, присев рядом, устроила голову у него на плече. – Старая гренвудская клинопись, современная шафрийская каллиграфия, целая куча их бастардов-производных… ну, ты помнишь все это не хуже меня.

– Помню, – вздохнул он и погладил ее по голове. – Мне нравится, когда ты с черными волосами. Мы так совсем как настоящие брат и сестра, да?

Киара чуть кисло улыбнулась. Да, они с Эрдлангом оба от жилы Серебра и даже имеют заметное сходство, но на близкую родню, при общей-то прапрапрабабке, никак не тянут. Даже по меркам Неблагого двора. А жаль… таким старшим братом, как Лайам, можно было бы гордиться. А не сохнуть по нему почем зря. К счастью, блажь с влюбленностью долго не продлилась: Эрдланг ей всячески покровительствовал, вечно совал нос в ее дела, звал сестрой, целовал в щечку и гладил по головке, как дитя малое.

Да и будь у Лайама какие-то иные чувства, все равно бы ничем путным не кончилось… он ведь женат. На полудемоне. Трогательно хрупкая, похожая на фарфоровую куклу, младшая дочь властелина Инферно в своей боевой трансформе могла без проблем оторвать башку коварной разлучнице, ну, или насадить ту на острые демонские рога. Всем известно: отбивать у демона пару – подлинное самоубийство.

Эльза, впрочем, никогда не ревновала к ней своего мужа. Точно так же звала сестренкой, откровенно души не чаяла и постоянно пыталась найти ей «спутника жизни», устраивая целые смотрины под видом очередного якобы семейного ужина. Киара ворчала, шипела и огрызалась, но от ужинов отказаться никак не могла: повар в доме Эрдлангов был уж больно хорош. Да и демонские мужчины, что уж там, восхитительны… пока рот не раскроют. И начинается – мол, ты, прелестница, создана быть звездой моего гарема; идем же заделаем пару-тройку рогатых детишек с твоими дивными очами! Ну а между первым и вторым, может, любовь нечаянно нагрянет…

– Это скорее… по личному вопросу, – начала Киара, решительно выкинув из головы рогатых инфернальных шовинистов. Чего злить себя попусту? – Тебе будет интересно. Не смотрел еще проекционную запись? Я с утра передала через курьера… или он тебя дома не застал?..

– Ах, это! Смотрел, да, – кивнул Эрдланг, откидываясь на спинку лавки. – Красота неописуемая. Позволь спросить: ты в этом своем некроотделе все же покатилась по наклонной и запала на особо опасного преступника? Учти, братишка не одобряет.

– Чего? Вообще мимо. – Киара желчно усмехнулась. – Управление имело наглость подсунуть мне в напарники боевика, а я имела глупость озаботиться его благополучием.

Удивление, появившееся на лице Лайама, было достойно запечатления в кристалле.

– Я, кажется, ослышался, сестричка? Ты хочешь сказать, вот эта красота, какую и гренвудцы-то уж лет двадцать толком не используют, сейчас нарисована на каком-то мальчишке? И он при этом жив?

Удержать лицо после такого заявления удалось с трудом. С минуту Киара молчала, до белизны сцепив пальцы и глядя, как аспиранты Эрдланга сотрясают землю да сыплют разноцветными искрами с обеих рук. Заклятия выходили с переменным успехом – стало быть, не выпускники. Лайам был поразительно дотошен как педагог, и уж к сдаче магистерских экзаменов его ученики с филигранной точностью выполняли все заклинания основной программы.

– Это Маркус Эйнтхартен. Помнишь такого? А куратор у него был некий магистр Крессель, которого, увы, не помню уже я. Однако жажду припомнить и познакомиться поближе.

– Вот это, – медленно протянул Эрдланг и даже привстал, отворачиваясь от своих студентов, – на Маркусе Эйнтхартене? С его-то происхождением? Пожалуй, у меня тоже найдется несколько вопросов к дорогому коллеге… Мальчишка блестящих результатов на распределении не показал, но я не думал, что он попадет к Эдмонду. И куда его отец смотрел?

– Мыслю я, что в декольте очередной шлюхи, – охотно съязвила Киара. – Типичный боевик, не в обиду тебе сказано. Он привык работать на сырой силе, а во всем, что хоть немного отходит от классической боевой магии, Альфард бестолковее среднего третьекурсника. И сдается мне, Крессель ему наплел одно, по документам провел другое, а Марку на руки нанес нечто третье. Но зачем такие сложности? Нельзя было отдать пацана тому, кто в состоянии обучить его контролю?

Лайам закусил губу, провожая взглядом улепетнувший в небо золотистый всполох очередного студенческого заклятия.

– Сдается мне, Альфард очень не хотел, чтобы кто-то из архимагов Темного Круга обратил внимание на его сына. И ему удалось этого добиться – я и думать забыл про мальчишку, когда убедился, что он светлый, да еще и без выдающихся способностей. Теперь понятно, куда эти способности могли деться.

– Я тебя не совсем понимаю, Лайам.

– Не думаю, что я тот, кто должен тебе рассказывать эту душещипательную историю, – протянул Лайам, загадочно на нее косясь. – Впрочем, обета о неразглашении я никому не давал, золота за молчание не получал, а слухи все равно ходят… Альфард благообразностью никогда не отличался. Умом тоже, это ты и без меня знаешь. Ну и нагулял своего наследничка на стороне, да на такой, что Кругу и впрямь стоило бы держать пацана при себе. Подробностями, уж извини, делиться не буду. Одно скажу – боги, поди, и сами удивились, сделав мелкого Эйнтхартена светлым магом.

Нагулял, значит? Ее это не слишком удивило. Наоборот, такие подробности эйнтхартеновской биографии многое прояснили. Вероятно, мать Маркуса – темная магиня. Вполне возможно, что и некромантка…

И Киара, кажется, догадывалась, какая именно. Да что уж там догадываться? Всем известно, с какой некроманткой в свое время крутила романчик огнемразь его величества.

«Позже, – решительно обрубила Киара все пространные размышления. – Я подумаю об этом позже. Сейчас есть дела поважнее».

– Маркуса надо избавить от этой пакости. И нанести приличную защиту. Ты ведь поможешь, Лайам?

– Помогу, – кивнул тот. – Приводи своего Маркуса после тридцатого числа, я буду посвободнее и смогу выделить ему… – Он оборвался на полуслове и тут же отрезал: – Киа, нет! Бездна, ты у своего кошака этому взгляду научилась? Не могу я раньше! У меня четыре группы и еще дюжина аспирантов, сессия в самом разгаре. Твою ж мать, Киа, да я с Эльзой вижусь пару раз в неделю!

Киара глубоко вдохнула и приготовилась к кровопролитному сражению. Она знала, что Лайам все равно согласится, равно как знала и то, что до тридцатого числа Эйнтхартен-младший точно насобирает приключений на свою лишенную защиты задницу. И тогда обновлять защитные знаки будет не на ком.

Сражаться пришлось битых полчаса – в ход шли мольбы, просьбы, обещания вечного рабства и коллекционной монографии архимага Теодора Кельте, угрозы компроматом и собственным котом. Ну, на закуску были еще подробности вчерашнего побоища с вампирами, и они-то сыграли решающую роль: сердобольный Эрдланг попросту не позволил бы Марку разгуливать без защиты или, упаси Хладная, идти к Кресселю.