Александра Гринберг - Дочь шторма, невеста огня [≈ Жнец крови и пепла] [litres]

В ответ на эту исповедь Марк не сказал ничего. Только сильнее сжал пальцы на парапете, так, что побелели костяшки. Киару это молчание ничуть не радовало – лучше бы он и впрямь сразу высказал все, что думает, назвал злобной сукой и презренной убийцей. Неприятно, но хотя бы понятно и – что уж там – вполне ожидаемо.

А потом, когда Киара всерьез поглядывала на дверь, собираясь уйти, забрать из дома Эйнтхартена три своих платья и свалить уже к вредному, но верному Бусику, ее окатило чужой силой. Темной, густой и внезапно контролируемой. Она взметнулась вверх, уходя в небо, над городом повисли сумерки, какие обычно бывают накануне грозы, в воздухе ощутимо запахло озоном, и прохладный ветер коснулся волос, унося за собой жару месяца Солерис. Над Иленгардом загрохотало, а Марк, спокойный и какой-то отрешенный, повернулся к ней.

– Если бы ты могла вернуться в тот день, ты оставила бы ее в живых?

Даже если здесь и сейчас следовало соврать, Киаре это и в голову не пришло.

– Щадить предательницу? Ни за что.

– Хорошо, – кивнул Марк и посмотрел на небо, где вовсю сверкали молнии. – Ливень будет. Пойдем домой?

Родной дом встретил Киару мирной тишиной, и она торжествующе выдохнула:

– Пронесло.

Миг спустя на втором этаже громыхнуло, знакомый до колик девичий голосок завопил отборным матом, а по лестнице стремглав пронесся, нервно помахивая пушистым хвостом, четырехлапый тезка Адельдора Кровавого. Судя по всему, ворожея белой магии была дома и уже вовсю бодрствовала.

– Не пронесло, – меланхолично поправилась Киара. Тут с лестницы повалили клубы искристого пурпурно-розоватого дыма, и она сочла за благо переждать в ванной всю эту иллюминацию, приторно воняющую цветами.

Когда Киара все же решилась подняться на второй этаж, дыма там не было, хотя сладковатый душок еще витал. Она с сомнением покосилась на дверь «кабинета» и, прибавив шагу, поспешила скрыться в своей комнате.

Долгожданное одиночество.

Киара с облегченным вздохом прислонилась к двери, старательно давя в себе желание опечатать комнату парочкой смертельных проклятий и безвылазно сидеть тут ближайшую пару суток. Сейчас ее положительно тошнило от людей. Не то чтобы дело в Марке или еще в ком-то, просто сама Киара относилась к тем, кому одиночество физически необходимо.

«Вот тебе еще один аргумент вместо парня завести вторую кошку», – подумала Киара, навзничь рухнув на кровать. Но в мыслях ее не ощущалось былой уверенности, и это… настораживало.

Да нет, вообще-то пугало до демонов.

Еще больше настораживало противное чувство, до жути напоминающее фантомный зуд в отсутствующей конечности – а Киаре довелось походить без трех пальцев и со шрамом через всю морду, когда она по молодости (и глупости) влезла в поножовщину с тремя наемниками разом. А те возьми да окажись элитными гильдейскими ассасинами. Воистину, целители – величайшая фракция магов…

Что и говорить, природа сего фантомного зуда ясна, как рассвет: сказывалось отсутствие в поле зрения лохматой темноволосой башки. Киара злилась, беспокоилась, ужасалась, снова злилась…

Не то чтобы Марк ее гнал, но его замкнутая и мрачная физиономия к общению не располагала. Тем более что Киара и сама не рвалась пообщаться. Особенно на тему своего треклятого прошлого.

«Тебе нужно побыть одному», – сказала она. И хлопнула дверью прежде, чем Марк, явно возмущенный такой постановкой проблемы, нашелся с ответом.

Видят боги, Киара не собиралась мозолить ему глаза дольше необходимого. Равно как и давать повод для ссоры. Если уж Марк неспособен выносить общество закоренелой убийцы, то ему этого делать не придется. Киара достаточно разумна, чтобы молча уйти, да и предпочла бы откусить себе язык, нежели унижаться и опускаться до вульгарного выяснения отношений с последующим посылом на три известных буквы.

Ей, в конце концов, не привыкать к гордому званию брошенки.

Глубокомысленно посозерцав трещины на потолке, Киара с неохотой села и потянула к себе стопку писем, заботливо сваленную Зейрой на прикроватный столик, поверх очередной коробки с конфетами.

– Опять ты, – проворчала Киара, закинула в рот конфету и распечатала эпистолярный шедевр от засранца Дориха.

Упомянутый засранец был на удивление немногословен: так и так, принял во внимание твои аналитические выкладки, инициировал независимое расследование; увы и ах, юный лорд Лейернхарт чист, как первый снег.

Не то чтобы кто-то всерьез подозревал Гейба. Тот подходил на роль пособника Элриссы ничуть не больше остальных магов из списка – весьма состоятельных и вхожих во дворец, откуда похитили гробы с вампирами. Но видят боги и богини, Киара была бы рада, окажись Гейб виновен. Просто потому, что это Гейбриел Лейернхарт – бессовестная подлюга, мерзкий предатель, потенциальная заноза в заднице.

«Ладно, – решила Киара, откладывая письмо и вытаскивая из коробки конфету, – если ему хватит наглости показаться мне на глаза, то я по крайней мере получу шанс изуродовать эту лощеную физиономию. И да восторжествует справедливость».

– Киа-а-а, пташечка моя!.. О, с чем конфетки?

Как же, не прошло и четверти часа, а на пороге комнаты нарисовалась драгоценная сожительница. Умиротворение, вызванное тишиной, одиночеством и предвкушением мести, сдохло в муках, едва родившись.

– Цикута, ландыш, аконит. Букетик и конфеты, два в одном. – Киара усмехнулась, оценив сверх всякой меры изящные манеры лорда-канцлера. – Женщина, у меня передоз людей и нелюдей в организме, покинь личное пространство.

Ее требование, как и всегда, проигнорировали, запрыгивая на кровать с радостным воплем. Возле двери, как бдительный страж порядка, уселся Бусик и с независимым видом принялся за умывание. «Почему мои человеческие рабы такие чокнутые?» – наверняка думал он в этот самый миг. Ну, или не думал; кошачья душа – потемки.

– Почему моя стальная принцесса такая грустная? – поинтересовалась Зейра, кое-как выпутавшись из накрывшей голову юбки. Сегодня на ней было желтое платье – как и всегда, такого вырвиглазного оттенка, что глаза у непривычного человека могли заслезиться.

– Принцесса имела дурость растрепать своей зазнобе про сотню трупов в анамнезе. И, по-видимому, снова превратилась в сильную и независимую женщину с котом.

– О! – Подруга сочувственно закивала и тут же осведомилась с оскорбительной насмешкой в голосе: – А зазноба-то в курсе, что ты независимая?

Киара демонстративно промолчала, сочтя за лучшее как следует нагладить запрыгнувшего к ней на колени кота. Нехилая тяжесть Бусика, весящего как трехлетний ребенок, приносила странное удовлетворение.