Константин Соловьев - Канцелярская крыса [AT]

Герти не хотелось задумываться о том, что произойдет когда обе стрелки окажутся на двенадцати и новый мир распахнет свои врата, теперь уже ничем не сдерживаемый, ликующий, полный ядовитой скверны. Возможно, стены Канцелярии, прежде каменные, заживо переварят все свое содержимое, превратив обезумевших крыс в мутную массу вроде той, что бурлит внутри желудка. Или же полчища плотоядных насекомых разорвут все сущее в клочья, отчаянно сражаясь между собой за самые вкусные куски.

Судя по всему, подобные наваждения преследовали не только Герти. То здесь, то там он находил лежащих без сознания клерков. Даже в этом состоянии они были похожи друг на друга. Закатившиеся глаза, дергающиеся, как в эпилептическом припадке, члены, текущая изо рта слюна. Это не было последствием теплового удара, несмотря на то, что внутренности Канцелярии все больше напоминали доменную печь. Это было последствием того, что делает с человеческим разумом та сущность, что пировала в недрах «Лихтбрингта». Но пока это было лишь легкой закуской. Ее основное пиршество закончится после того, как пробьет двенадцать.

— Где мистер Беллигейл? — снова и снова спрашивал Герти у встречных.

Мало кто отвечал ему. Шатающиеся от усталости клерки, похожие в полумраке на призраков, слепо выполняли свою работу, хотя она давно уже потеряла цель и смысл. Они продолжали разламывать перекрытия, обнажая серебристые шланги трубопроводов, обрезать провода, разбивать тяжелыми молотами хрипящие и перхающие раскаленным паром терминалы. Удивительно, но даже несмотря на удушающую жару, от которой Герти казалось, будто он дышит испарениями ртути, они не сняли своих похоронных черных костюмов…

— Мистер Беллигейл! Второй заместитель!

Герти все больше казалось, что здание Канцелярии обратилось живым организмом, огромным и умирающим. Его нутро пульсировало от сдерживаемой боли и раскалилось от гибельного жара. Каждая комната стала съежившимся органом, наполненным смертоносным средоточием метастазов, каждый коридор обернулся изъеденной артерией, по которой двигались остатки кровяных телец, обезображенных и беспомощных. Герти шел по Канцелярии, не узнавая ее. Потерявшаяся в общем хаосе клетка, еще не затронутая некротическими процессами.

Боги, как жарко! Хотя бы один раз вдохнуть воздуха!

Он брел вслепую, совершенно потеряв направления и не узнавая ничего кругом. Воздух в Канцелярии делался смесью раскаленных ядовитых газов, он обжигал легкие и заставлял мир пульсировать темными пятнами после каждого вдоха. Но Герти шел. Покачиваясь, опираясь на стены, ощупывая дорогу в густом зловонном тумане, спотыкаясь и кашляя.

Ему удалось найти кабинет мистера Беллигейла, больше волей случая, чем специально. Тот стоял пустым. Образцовый прежде порядок в обстановке сменился полнейшей разрухой, столь сильной, что можно было подумать, будто в кабинете второго заместителя разорвалась начиненная металлическими обрезками бомба. Мебель разорвана в щепы, книжный шкаф превратился в руины, стены усеяны дырами размером с кулак… Судя по всему, в кабинете разорвался терминал «Лихтбрингта». Накопивший в себе титаническое давление пара, он уничтожил осколками собственного корпуса все, что находилось внутри кабинета и, счастье мистера Беллигейла, что в этот момент он не находился на своем обычном месте…

Может, и на счет Герти у нового хозяина Канцелярии есть свои планы?.. Не случайно же он выделил его из прочих клерков и завел с ним вкрадчивую беседу? Герти на всякий случай перекрестился дрожащей рукой. Он осенял себя знамением безостановочно, с тех пор, как вышел из библиотеки, и к тому моменту, когда добрался до кабинета мистера Беллигейла, кисть почти успела онеметь от непривычных усилий. Помогало это или нет, он не мог сказать. По крайней мере, ему казалось, что всякое действие, отвлекающее тело от тлетворного излучения хаоса, пронизывающего Канцелярию, помогало сохранять трезвость мысли.

Герти нашел кабинет мистера Шарпера, но тот оказался заперт и опечатан. Пришлось двигаться дальше, одной рукой придерживаясь вибрирующей стены, а другой сжимая книгу. И то ли стены начинали двигаться, то ли книга наливалась дополнительным весом с каждой минутой, Герти все труднее было сделать очередной шаг. Давно скинув пиджак, он остался в мокрой до нитке рубахе и без галстука и теперь подумывал о том, не скинуть ли штаны, оставшись лишь в нижних кальсонах. От ядовитых испарений безумно слезились глаза, а желудок ерзал на своем месте, постоянно порываясь подползти поближе к горлу.

Крысы никогда не сдаются. Даже когда их норы заливают ядовитым газом, они из последних сил борются за существование. Только он, Гилберт Уинтерблоссом, не крыса…

— Мистер Беллигейл! Мистер Беллигейл!

Наверно, ему это кажется. Еще одно наваждение.

— Полковник!..

Голос показался знакомым. Герти встрепенулся. Прежде, чем он понял, откуда его зовут, чья-то в высшей степени твердая и уверенная рука схватила Герти за предплечье и втянула в один из кабинетов.

Несколько секунд Герти беспомощно моргал и кашлял, не пытаясь даже понять, где очутился. Здесь царила блаженная прохлада, по крайней мере, кожа на лице Герти, раскалившаяся за время блуждания по Канцелярии так, точно он без защитной маски простоял несколько часов возле домны Коппертауна, ощутила огромное облегчение. Воздух здесь был чище, несмотря на всепроникающий смрад гниения, здесь было меньше ядовитых миазмов.

— Как там снаружи погода? — невозмутимо осведомился мистер Беллигейл, запирая за Герти дверь.

— Начала портиться, — прохрипел тот, дыша широко открытым ртом, — Я подумываю о переезде в края с более спокойным климатом.

— По крайней мере, здесь нет риска схватить ревматизм, как в нашем родном Туманном Альбионе. Но я согласен, здесь не тот воздух, что полезен для здоровья. Если верить показателям термометров, за последние полчаса температура поднялась до ста тринадцати градусов [130] 113 градусов по Фаренгейту равны 45 градусам по шкале Цельсия. .

— Так вот отчего там царит такая душегубка…

— Не только из-за этого. Наш добрый друг «Лихтбрингт» распоряжается не только термостатами во всем здании, но и вентиляционными системами. Последние несколько часов он нагревает Канцелярию, как адский котел, к тому же добавляет в воздух пар с углекислым газом. Боюсь, еще час, и воздух внутри окончательно станет непригоден для дыхания.

Герти наконец нашел в себе силы оглянуться.

Судя по всему, этот кабинет был последним рубежом обороны Канцелярии. Здесь собралось около дюжины клерков в черных костюмах. Все изможденные, осунувшиеся, ставшие еще более угловатыми, они не прерывали работы. Копошились в огромных, расстеленных на столах и полу, чертежах, что-то высчитывали на ручных арифмометрах, исписывали карандашами листки и беззвучно спорили. Двое или трое ожесточенно работали рычагами ручных динамо-машин, обеспечивая гальванической энергией стоящие здесь же вентиляторы и насосы. Именно благодаря этому, понял Герти, в помещении удавалось поддерживать атмосферу хоть сколько-нибудь позволяющую дышать.