Константин Соловьев - Канцелярская крыса [AT]

«Что же это получается, господа? — размышлял Герти, — Получается, что Гиена совершила свое первое убийство почти сразу же после кражи документов. В считанные часы или даже минуты. Возможно ли? Ладно, признаем, возможно. И уже случилось. Но как, черт побери?..»

Вариантов было ровно два, и оба они казались Герти чрезвычайно странными. Вариант первый: украв бумажник мистера Уинтерблоссома, кашляющий бродяга почти сразу же передал его убийце-психопату, а тот в свою очередь мгновенно заявил о себе громким дебютом. Даже не дожидаясь ночи. Хотя, может, привычка орудовать по ночам возникла у него лишь позже?.. Глупо. Немыслимо. Нелогично.

Вариант два: украв бумажник мистера Уинтерблоссома, кашляющий бродяга… отправился в город и сам кого-то убил, мгновенно преодолев в своей карьере расстояние от вора до убийцы. Это уж подавно ни в какие ворота. Никто не станет менять пару лет каторжных работ на верную висельную петлю! Таких дураков не водится даже среди конченных рыбоедов. Человек, укравший бумажник и мгновенно разбогатевший, может наделать много разных глупостей, но чтоб пойти на подобный кровавый ритуал…

Герти уныло приложил ладонь к собственному лбу. Если ему придется еще несколько дней размышлять подобным образом, дело кончится какой-нибудь мозговой горячкой. Что ж, умственная слабость, тоже вариант. Первым делом возникает ужасный жар, а потом уже жертва творит сама не понимая что и зачем. Нет, должен быть и третий вариант. Думай, Уинтерблоссом. Думай, пока тебя не размолотило меж жерновов. Стая голодных крыс Канцелярии или бродящая где-то в городе Гиена. Хорошенькая альтернатива. Не сразу и разберешь, в какую сторону повернуться…

— …мистра!

— А? Что? — Герти встрепенулся, только сейчас сообразив, что они с Муаном больше не идут.

— Домой пришли, мистра, — коротко сказал полли, протягивая ему трость, — Живете вы тут.

Они и верно стояли у подъезда того самого здания, в котором Герти снимал апартаменты. И которое, забывшись, в самом деле именовал иногда домом.

— Ах, домой… — Герти нашел в себе силы беспечно улыбнуться, как и полагается после легкой вечерней прогулки, — Как быстро летит дорога! Я и не заметил.

Он испытал невыразимое облегчение. Ночь утратила свои права на него.

Еще недавно пугающая и зловещая, она быстро станет уютной и мягкой в обрамлении оконного стекла. Бангорская Гиена смертельно опасна и дерзка, но она никогда не вторгалась в дома своих жертв, предпочитая караулить их на улице. Четыре стены даровали Герти нечто большее, чем иллюзию дома. Они даровали безопасность.

Герти поймал себя на том, что, оказавшись на пороге дома, мигом обрел душевную уверенность, прежде было полностью его покинувшую.

Он даже не будет более думать о Гиене, чтоб не провоцировать мигрень. Как не будет думать и о Канцелярии с ее крысами. Или собственном будущем. Он посвятит вечер совсем иным вещам. Скромный, но сытный холостяцкий ужин, хорошо прожаренный бифштекс, несколько бокалов крепкого хереса, какая-нибудь легкая, не будоражащая воображение, книга перед сном…

— Доброй ночи, Муан, — Герти улыбнулся своему спутнику, — Что ж, спасибо за компанию. Ты свободен на сегодня.

— И вам паи-по, мистра, — козырнул тот. Неторопливо повернувшись, он зашагал прочь, негромко насвистывая под нос какой-то причудливый для европейского уха полинезийский мотив.

Отпустив референта, Герти шагнул к двери и поморщился. Чувствительное обоняние сообщило ему то, что невозможно было разглядеть в силу скупости наружного освещения. А именно наличие помоев на тротуаре возле самой двери. Помои эти, как доподлинно было известно Герти, возникли там не сами собой. Их высыпала пожилая леди, жившая на первом этаже. Всей душой обожавшая кошек, но лишенная возможности держать животное дома в силу соглашения с домовладельцем, она ежедневно выливала под дверь ведерко мутной жижи. Этим вонючим варевом, похоже, не соблазнился до сих пор ни один кот со всего Нового Бангора, но это отнюдь не уменьшало энтузиазма любительницы котов.

«Когда-нибудь я вступлю в эту дрянь, — брезгливо подумал Герти, поворачивая ключ в замке, — И погублю ботинок. Надо поговорить с хозяином, чтоб прекратить это безобразие…»

Разминувшись со зловонной лужей, он уже переступил было порог дома, когда услышал сзади торопливые шаги. Должно быть, спешит кто-то из жильцов верхних этажей, позабывший свой ключ.

— Уинтерблоссом? Мистер Уинтерблоссом?

Он еще не понял смысла, а кожа его уже сделалась влажной и холодной, как у лягушки.

«Меня зовут полковник Уизерс. Я снимаю комнату в этом доме. Возможно, здесь какая-то ошибка. Кто такой этот Уинтерблоссом?»

Слова эти обратились колючей ледяной крошкой прямо у него в горле, стоило Герти повернуться. В двух шагах от него стоял и пристально глядел ему в лицо джентльмен средних лет в глухом плаще с поднятым воротником и надвинутой почти на самой глаза шляпе. От него исходил легкий запах, но запах не одеколона или туалетной воды, а более мягкий и нежный — запах ванили.

В полумраке глаза джентльмена сверкнули двумя серебристыми звездами. Не очень яркими, но очень холодными.

— Вы сами виноваты, Уинтерблоссом, — отрывисто произнес джентльмен, запуская руку под плащ, — Вас же предупреждали, чтоб вы убрались с острова. Вы не послушали.

Герти уставился на него в полнейшем недоумении.

— Простите… Я тут… Какая-то ошибка, — замерзшие было слова вдруг полезли из него сами собой, без всякого порядка и смысла, — Что… Виноват…

Свет двух мерцающих холодных звезд пронзил его навылет, когда их обладатель на мгновенье прищурился.

— Прощайте, мистер Уинтерблоссом. Мне жаль.

В его руке, вынырнувшей из-под плаща, оказался маленький черный револьвер. И Герти, хватая губами воздух, которого вдруг сделалось чрезвычайно мало, понял, что не успеет ни отстраниться, ни выхватить собственное оружие.

Так и случилось. Он успел лишь коротко и отрывисто вскрикнуть.

А потом, разорвав ночь на тысячу звенящих частей, прямо ему в лицо полыхнули вспышки выстрелов.

— Садитесь, полковник, прошу вас, садитесь. Прикажете подать кофе?

— Благодарю, я уже пил.

— В таком случае, позвольте предложить вам чего-нибудь покрепче, — мистер Шарпер обаятельно улыбнулся. И, хоть улыбка была самой искренней, она не смягчила блеска пронзительных секретарских глаз, зеленых с тревожной дымкой, — Надеюсь, не слишком ранний час для подобных напитков?

— Нет, вполне, — пробормотал Герти, устраиваясь на кушетке для посетителей.

Он хотел было запрокинуть ногу на ногу для вящей непринужденности, но вынужден был отказаться от этой мысли. Натертая за вчерашний день проклятой потайной кобурой голень до сих пор немилосердно зудела, несмотря на то, что саму кобуру с дерринжером Герти оставил валяться дома в гостиной. Вчерашнее происшествие лишило его веры в чудодейственную силу оружия. Впрочем, с прочими предметами своего смертоносного арсенала он распрощаться все еще не спешил.