Константин Соловьев - Бумажный тигр (II. - Форма) [СИ]

— Барон Каррингтон, — сухо напомнил Лэйд, начиная терять терпение, — Я плачу не за время, Пульче, а за историю.

— Барон Каррингтон, — поспешно согласился Пульче, покосившись на стоявшую бутыль, — Кажется, старик принял меня за какого-то могущественного иудейского демона, слугу Почтенного Коронзона. Он явился ко мне в полночь, прямо в мое тогдашнее логово, явился по доброй воле, найдя путь с помощью этих хитрых енохианских штучек… И был настолько отважен или глуп, что предложил мне — мне, Тигр! — сделку. Сперва, признаться, я боролся с желанием вспороть ему шею и выпить до дна его сок. Простительное желание, не так ли? Однако я сознавал, что уже тогда был ограничен обстоятельствами. Крысы шли по моему следу настойчиво и упрямо, даже спрячь я тело, через некоторое время они отыскали бы мое логово — и мне снова пришлось бы бежать, чтоб обустроиться на новом месте. Очень утомительно, очень хлопотно. Поэтому я раздумывал, как поступить, когда старик озвучил мне свое предложение. Нет, он не помышлял сделаться графом или набить сундуки, ничего такого. Он лишь хотел сжить со света своего племянника. Знаете, у старых людей часто бывают в родстве такие племянники — пронырливые и жадные до денег вьюноши, которые ждут не дождутся, чтоб вступить в право наследования. Иногда, когда им надоедает ждать, они используют крысиную отраву, но можем ли мы их за это судить? Молодость так ветрена и нетерпелива!

— Я понял, — кивнул Уилл, по-своему зачарованный видом огромной раздувшей человекообразной блохи, непринужденно разглагольствующей в нескольких футах от него, — Старик опасался за свою жизнь и, верно, решил сыграть на опережение.

Пульче хрустнул зубами, что на человеческий манер могло означать одобрительный возглас.

— Да. Что ж, я готов был предложить ему свою помощь. Всего за десять жидких унций [121] Здесь: примерно 0,3 литра его старческой крови. Водянистое пойло, метастазы в котором едва ли улучшали букет, но, как вы понимаете, выбирать мне в то время не приходилось. Случай пришелся кстати. Старик любезно поделился со мной своей кровью и получил от меня склянку с почти прозрачной жидкостью. «Очень медленный и мучительный яд, — сообщил я ему, — Действует не сразу, но тем лучше. Никакого шанса выздоровления. Никакого шанса раскрытия». Старик ушел довольным. И знаете, что я сделал вскорости после этого?

— Догадываюсь, — процедил Лэйд, испытывая желание отдалиться еще на несколько футов, несмотря на то, что и так стоял за пределами того радиуса, в котором цепь даровала Пульче свободу передвижения, — Догадываюсь, черт возьми…

Раздувшееся чудовище захихикало. Это было тем ужаснее, что в этот раз его смех был вполне человеческого свойства, хоть и исходил из жуткой пасти.

— Я взял за труд собственнолично навестить его племянника. Оцените иронию — «Гамлет» на новый лад! Мне всегда хотелось освежить старикашку Шекспира… Так вот, под покровом ночи я навестил беспутного юношу и, после того как он устал кричать и просушил штаны, поделился с ним планом его любезного дяди. И тоже предложил сделку. На тех же условиях. Склянка смертоносного яда за десять жидких унций того сладкого розового нектара, что течет в его жилах. Ох, Чабб, что это был за нектар! По сравнению с ним застоявшаяся коровья кровь, которой ты меня потчуешь, как дрянной портовый ром по сравнению с шерри-бренди. Правда, в его крови было многовато опиатов, как на мой вкус, но мне было не впервой питаться в Олд-Доноване…

— Значит, двойная сделка? Отравил обоих?

— Не совсем. Спустя месяц оба были живы. И оба навестили меня снова. Представь только, они были недовольны и собирались вручить демону рекламацию! О времена, о нравы… Конечно, я успокоил обоих. Яд очень коварный и оттого очень медленно действует, пояснил я. Возможно, им стоит пополнить свои запасы и запастить терпением. Оба были благоразумны и согласились. А я вновь получил свою законную плату. Спустя неделю история повторилась. А потом еще раз. И еще. Я хорошо видел перемены в них. Они оба бледнели, чахли, оба шевелились будто столетние старики, но все равно раз за разом приходили ко мне за новой порцией яда. Отрада для продавца — иметь постоянных покупателей, не так ли?

— Почему они не умерли?

— А с чего бы им было умирать? — искренне удивился Пульче, — Поверьте, еще ни один человек на свете не умер от того, что выпил немного воды с разведенной в ней печной сажей. Представьте только иронию ситуации — они трогательно поили друг друга водичкой, а потом несли мне свою теплую сладкую кровь. Ох, что за жизнь была! Я набрал по меньшей мере пятьдесят фунтов веса за несколько месяцев. При этом мне не приходилось охотиться, забираться в дома, устраивать засады на ночных улицах… Славная была пора!

— А кончилось, конечно, тем, что ты выпил их досуха?

На морде Пульче появилось выражение, которое, как предложил Лэйд, должно было выражать укоризну.

— Что ты! Всякий рачительный хозяин заботится о своем винном погребе! Я был готов пить из них еще долго, очень долго… К сожалению, блаженной поре положил конец случай. Незадолго перед этим мне пришлось высосать в Клифе какого-то тщедушного моряка. Кажется, он был нездоров — желтуха или вроде того. Мой инструмент, к сожалению, едва ли может посоперничать с иглой медицинского шприца, — Пульче со скрежетом потер свой зазубренный костяной хоботок, — Боюсь, оба Каррингтона погибли именно из-за этого. Что поделать, несчастный случай.

— Отвратительно, — сухо произнес Лэйд, — На месте Почтенного Коронзона я бы свернул тебе шею за подобные выходки.

Он мог выглядеть безразличным в глазах Уилла, но себя самого обмануть не мог — его собственный взгляд ежесекундно порывался к цепи, проверяя, не выдает ли ее где-то слабость. Но цепь выглядела надежной, и это успокаивало.

Пульче, отпустив свой жуткий нос, задумчиво потер длинными когтистыми пальцами цепь, держащую его на привязи.

— Почтенный Коронзон… Забавно, что мы вновь вспомнили про него. Видите ли, как раз недавно я его видел.

Лэйд напрягся. Не потому, что ощущал опасность — он как всегда был предусмотрителен, заявившись в логово Пульче — потому что ощутил подобие сквозняка в душном гнилостном пространстве. Тревожно прохладного сквозняка.

— Ложь, — спокойно произнес он, — Никто не может увидеть Почтенного Коронзона. Даже мне это не удалось.

— Никто из людей, — в этот раз улыбка Пульче была столь широка, что в его пасти с треском сломались несколько сросшихся и переплетенных зубов, что, кажется, не причинило ему боли, — Но, видишь ли, сделавшись верноподданным Нового Бангора, я вроде как перестал являться вашим прямым собратом по биологическому виду. Может, потому здесь, на острове, я вижу куда больше, чем вы? Жаль, ты не можешь посмотреть моими глазами, Тигр! Уверяю, выражение беспомощности на собственном лице показалось бы тебе самому забавным.