Варвара Мадоши - Ген подчинения [СИ]

— Всего лишь небольшие секреты ремесла. Аня, большое спасибо, что выручили! С одной стороны, кошатники — прекрасные люди, с другой, я бы предпочла, чтобы меня выставили пинком.

— В следующий раз в грязи изваляйтесь, — посоветовала я.

— Тогда могут и камнем кинуть, — хмыкнула Хвостовская. — Ну что ж, передавайте привет Василию Васильевичу! Я же, с вашего позволения, откланяюсь.

— Постойте! — сказала я. — Сначала расскажите мне, что вы там увидели! Что, доктор Монро собрал вещи и сбежал?

— Не знаю, доктор он или нет, — с сомнением проговорила Хвостовская. — Но да, владельца аттракциона там не было. Как нетрудно догадаться по возмущенной толпе снаружи. Больше ничего существенного я не узнала.

— Как бы не так! — я скрестила руки на груди. — Виктуар, делитесь информацией! Шеф наверняка рассказал вам что-то интересное о нашем текущем деле, иначе вы бы не заинтересовались выставкой! Да и я вам действительно помогла!

— А Монро связан с вашим текущим делом? — мурлыкнула Виктуар. — Вот не знала… Ну что ж, будь по-вашему! Хотя добавить мне особенно нечего, я сказала вам правду. Там только разоренный кассовый аппарат, который принесли из палатки «Страх и ужас» — очевидно, Монро вытащил выручку. Много черной ткани, немытые пробирки с разноцветной жидкостью, судя по запаху — вода с кондитерскими красителями. Коробочка тестовых полосок на кислотно-щелочный баланс кожи, которые используют фармацевты при изготовлении косметики, или чего-то похожего.

Ага, что-то вроде лакмусовой бумажки! Ну, как я и думала.

— Множество погонных метров черной ткани, в основном на полу, — тем временем продолжала Хвостовская, — потому что кто-то в спешке своротил все подпорки. Множество растоптанных билетов. Шкаф-картотека с фотографиями мужчин и женщин, нанесенных на стеклянные пластины. И шесть фотоаппаратов.

— Что? — ахнула я.

— Шесть фотоаппаратов, — повторила Виктуар. — Хорошие, довольно дорогие, стояли по кругу.

Я тут же вспомнила фотографическую вспышку, которая так явно резанула меня по глазам.

— А какие фотографии мужчин и женщин? — осторожно спросила я, еще не понимая толком сама, зачем я это спрашиваю. — Портреты?

— Вы ведь знаете, что у кошек не очень хорошее зрение, — с некоторым укором проговорила Хвостовская. — Эти стеклянные пластины участковая при мне доставала из шкафа, они были довольно небольшими. Несколько валялись на полу разбитыми. Но не портреты, фигуры в полный рост. Точнее вам сказать не могу. Полагаю, он проецировал их на стены с помощью какого-нибудь волшебного фонаря?

«Только не на стену, на дым, — подумала я. — И они были объемными. Как же у него так вышло?» Но сказала вслух:

— Да, именно так! Кажется, я этот фонарь даже видела мельком. Не было ли там такого прибора, вроде цилиндра, примерно мне по грудь, который светил бы розовым и зеленым?

— Нет, такого не было, — покачала головой Виктуар. — А теперь, с вашего позволения, мне нужно идти. День оказался провальным — случай мелкого мошенничества, не моего калибра материал.

— Прошу прощения, еще секундочку! — сказала я Виктуар. — Скажите, вы как журналист с большим опытом… Как вы думаете, чего боятся все люди? И генмоды, — добавила я, вспомнив, что в очереди к аттракциону были и они.

— Что? — удивленно уставилась на меня Хвостовская.

Мысль моя развивалась так: Монро никак не мог знать, что напугает именно меня. Значит, он должен был основывать свой аттракцион на страхе, который общий для всех людей или, по крайней мере, для большинства. Но что страшного в даме под вуалью или в лежащей женщине?

Впрочем, объяснять мне это не хотелось, и я только сказала:

— Мы с подругой поспорили. Я говорю, что такого страха нет, а она — что есть.

Хвостовская махнула лапкой.

— Анна, боюсь, в этом споре вы сглупили! Разумеется, у всех у нас есть по крайней мере один общий страх. И люди, и генмоды боятся смерти.

А мне показалось, что я вот-вот сейчас раскрою мошенничество крупное. Может быть, даже почти уже раскрыла. Только картинка все никак не складывалась у меня в голове. Будто все фрагменты есть, а чего-то не хватает.

Точно! Картинка! Откуда у Монро картинка?..

Домой я вернулась в странном настроении: одновременно и обессилившая после эмоционального выплеска, и уставшая после всей нервотрепки, но при этом легкая, словно воздушный шарик. Мне было приятно, что Марина так хорошо поддержала меня; приятно было, что я добыла информацию от Хвостовской; и особенно приятно было, что я почти-почти догадалась о природе призрака в доме Байстрюк! Ну или надеялась, что догадалась. Потому что, хоть я и читала о волшебных фонарях, предках фотоаппарата, мне никогда и в голову не приходило, что изображение можно проецировать не на стену, а на какой-то другой субстрат, да еще и делать объемным!

Или, по крайней мере, создавать иллюзию этого объема…

Правда, это ни на шаг не приблизило нас к решению задачи, поставленной Рогачевым, но я решила, что козел потерпит.

Шеф встретил меня во взбудораженном настроении:

— Аня, что вы так долго? Я уже начал волноваться!

— А вы не слышали, что на ярмарке произошло? — удивилась я.

Мне почему-то казалось, что шеф должен непременно об этом знать. Он ведь обычно непогрешим, и если посылает меня собирать информацию, то у него уже самого все приготовлено и схвачено в этом плане. Однако в этот раз шеф выглядел нервным и каким-то взъерошенным.

— Нет, не слышал! — резко воскликнул он. — Попробуй тут услышь, если ваш собственный ребенок от вас забивается под кресло и отказывается выходить! Я туда за ним не пролезу!

Я окинула толстенькую фигуру шефа оценивающим взглядом, и тот сразу распушился еще больше.

— У меня практически идеальная фигура для кота, да будет вам известно, — сообщил он мне полным достоинства тоном. — А этот мелкий пакостник капризничает! Завтра ему нужно ехать домой, а он, видите ли, вздумал, что без мамы никуда не хочет! Как будто его эта мама сама через месяц когтистой лапой прочь не погонит!

Я благоразумно промолчала. Шеф вздохнул, вроде бы слегка успокоился и продолжил:

— Ладно, рассказывайте, что произошло на ярмарке?

— Сначала я схожу умоюсь и чаю себе налью, а потом расскажу, — пообещала я. — Устала до невероятия!

Пока я ходила мыть руки и просила Антонину принести в кабинет шефа чайный прибор, меня вдруг посетило странное, удивительное чувство: а ведь раньше мне бы и в голову не пришло заставлять шефа ждать! Как только он спрашивал меня, сразу же получал ответ, иначе и быть не могло!

Осознание было настолько внезапным, что изумление остановило меня посреди лестницы. Я мотнула головой и пошла дальше, как и собиралась. Удивительно, конечно, что шеф не оборвал меня и не велел докладывать сразу — какой, мол, тебе еще чай, сначала работа! Но это, наверное, на него отцовство так влияет.