Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

У Карла наблюдались страшные проблемы с лицом. Лик мальчика сбоил, перелистывался, как страницы комикса. Менялась форма носа, расположение родинок на лице, разрез глаз, изгиб рта. Карл будто никак не мог решить, какое из сотни, нет, тысячи лиц выбрать.

Потом изменения пошли дальше: тело Карла также стало рябить и мигать, как сумасшедшее. Люди и нелюди всех возрастов промелькивали передо мной, примеряя на себя красный комбинезон. Одно лишь было неизменным – взгляд. Грустный взгляд пронзительно бирюзовых глаз. И фиолетовый фонарик в руке.

Наконец, череда незнакомцев исчезла. В центре оврага снова оказался Карл, мой Карл, любитель сахарного миндаля.

Когда его внешний вид устаканился, хохочущие до того твари замерли в высоте над нами – на полушаге, полужесте.

Они жадно всматривались в Карла: тут и там крохотные крылышки насекомых вибрировали в возбуждении, липкая серость порталов тянулась вперед. Под всем этим вниманием я почувствовала себя, как на арене в древней Тилирии – будто мы три гладиатора, на которых сейчас выпустят дикое животное… Учитывая присутствие Зверя в контексте, я, вероятно, была права.

– И вот я здесь, – сказал Карл тварям. – Чего же вы ждете?

Ох, зря он так.

Эти простые слова произвели эффект разорвавшейся гномьей бомбы.

Твари мгновенно рассыпались на составные части – тени отдельно, мухи отдельно… Кишащее насекомыми марево слетело на дно оврага, как моровое облако. Будто одеялом, жуки обернули нас с ошарашенным Лисом. Шевелящийся рой превратил нас в два отвратительных кокона и начал стягивать в туго перебинтованные оводами, слепнями и жуками мумии. Я, закрыв глаза, задыхалась от нехватки воздуха и отвращения.

Если бы меня кто спросил тогда, я сказала бы, что Карл – самый ужасный переговорщик во всех мирах.

Неожиданно ярко-белая вспышка разорвала небо.

Секунду спустя стали раздаваться невероятные крики. Я рискнула посмотреть, что происходит, и увидела, как Карл мощными движениями рук развертывает в воздухе искрящуюся, плюющуюся во все стороны голубыми огнями фигуру, состоящую из множества треугольников, сложенных в единое полотно. Эта фигура была такой четкой и явственной посреди творящегося вокруг липкого безумия, что больно было смотреть.

Тварей начало засасывать в сверкающие треугольники, но не успела я обрадоваться, как поняла, что со всех сторон в воздухе появляются все новые и новые дыры. А из них – тени и мухи, мухи и тени.

Порталы в неизвестность буквально изрешетили несчастное Святилище. Без устали они выкидывали к нам насекомых.

Среди этих дыр вдруг возникло одно ярко-золотое, светящееся окно. Сквозь него в Святилище прыгнула златовласая женщина невероятной красоты. Она посмотрела на маленького Карла.

Карл посмотрел на нее, не отпуская заклинания.

– Сии, кр`айге? – сказала женщина, и мне показалось, что мое сердце сейчас разорвется от красоты ее голоса. Мальчик покраснел… Потом серьезно кивнул.

Опустившись на колени, женщина ударила ладонями о землю. Ее тонкие, длинные пальцы, казалось, ни разу даже посуду не мыли и вообще попахивали слабосилием, но эффект был потрясающим. По всему Святилищу прошла мощная энергетическая волна, откинувшая серые дыры куда-то за пределы видимости.

На краю оврага осталась лишь одна, самая крупная. Из нее начало вылезать НЕЧТО.

Не люблю больших букв, но тут иначе не скажешь. НЕЧТО было настолько неестественным, настолько шедшим в противоречие любым человеческим инстинктам, что я не нахожу слов, чтобы описать его. Любые, даже самые сложные обороты, были бы преуменьшением всего того ужаса, который рождало НЕЧТО в стороннем наблюдателе.

Златовласая женщина на мгновение обомлела, увидев это жуткое, мерзкое создание. Потом она взвизгнула, как банши, и вытянула вперед правую руку с раскрытой ладонью, левой начав выписывать что-то на своем предплечье остро наточенным коготком, так, что на коже оставались белые полосы. В НЕЧТО одно за другим полетели магические заряды цвета индиго. С влажными хлюпами они увязали в пустоте чудовища, которое медленно, с чавкающим звуком выбиралось из слишком узкого для него портала – разрывало края дыры, будто живую плоть, и с каждой секундой все больше заполняло собой Святилище…

Я все еще не могла двигаться, облепленная насекомыми. Поэтому, увидев, что мелкие твари, схватившие Лиссая, не сдаются и целеустремленно тащат принца прочь по дну оврага, я могла только заорать что есть мочи. На бледном лице принца, единственно торчащем из кокона, в ужасе вращались испуганные глаза.

– Карл, помоги Лиссаю!

Мальчик не слышал меня. Сложная конструкция из треугольников с его подачи отправилась в вольное плавание по воздуху, засасывая в себя, как воронка, все новых и новых пришельцев. Но Карл не остановился на этом. Он с силой поднял руки к туманному небу и заговорил на незнакомом языке, властном, резком и гортанном. Воздух начало затапливать золотое сияние. Оно становилось плотнее, это было не просто свет, а некое вещество. Я почти не могла вдохнуть. На всех оставшихся вокруг нас тварей свет подействовал схожим образом.

Они стали двигаться еле-еле. Действительно, будто в меду. В таком замедленном состоянии их быстро ловила и сжигала не потерявшая скорости фигура из треугольников. Карл кинулся ко мне.

– Лиссай, там, Лиссай! – попробовала объяснить я. Язык еле ворочался.

Он наконец-то понял.

– Ави, пранда хомо акэйя! – крикнул мальчик златовласой женщине.

Женщина кивнула, сжала руки в кулаки, ударила одним о другой. В НЕЧТО, выбравшееся из портала уже наполовину, полетел заряд размером с винную бочку.

Дама в несколько широких прыжков достигла того места, где слабо дергался в сером коконе Лиссай. На ходу выхватив из-за спины длинный двуручный меч, женщина наискось рубанула пространство, являя миру сияющую перламутровую дыру. Воткнув меч обратно в ножны, она сначала затолкнула в портал кокон с Лиссаем, потом, сгруппировавшись, прыгнула следом. Портал зазвенел и стянул края, как испуганный осьминог.

Между тем НЕЧТО все-таки прорвалось в Святилище целиком. Я слабо пискнула от ужаса. Серой тенью чудовища накрыло весь овраг. Оно ощерилось – из-за его гнилых зубов выпорхнуло целое облако отвратительных белесых мотыльков.

Карл смотрел на монстра совершенно спокойно.

– Снова здравствуй, Зверь, – сказал мальчик. – Спасибо за передышку.

И в тот момент, когда Зверь прыгнул на нас, Карл в резком жесте распахнул руки по сторонам. Из-под пальцев мальчика во все стороны хлынул ослепительно белый свет – как тогда, в спальне у Дахху.

Я зашипела и зажмурилась. Пленившие меня жуки с визгом отпрянули. Я закрыла глаза руками и буквально рухнула на сухую траву оврага, от всей души надеясь, что Карл помнит, что я тоже тут – и что меня, в отличие от Зверя, не надо сжигать заживо…