Александр Удалов - Трамвайность [litres]

– Молчу, молчу, молчу. Я само молчание. – Инга подмигнула Патефону. – Рыжий оценил бы шутку, если б знал контекст грядущей патовой ситуации. Не правда ли, Степан Ильич? Как думаете, он ей понравится? Наверняка. Она любит рыженьких и болтливых.

– Кому ей, что за намеки? – Патефон нервно сглотнул.

– Не обращайте внимания, молодой человек. Не стоит беспокоиться.

– О, как раз ему стоило бы побеспокоиться. – Инга встала и с важным видом прошла в конец вагона, к другим пассажирам.

– Когда Иволга шутит о моем весе, значит, настроение у нее в высшей степени отвратительное. Что случилось? – спросила Артана.

– Мосградские игрища, не обращай внимания. Иволга та еще злобная стерва, – прокомментировал Стих, пристраиваясь у окна.

– Инга решила устроить театральное представление с молодыми людьми, чтобы хитростью заполучить у меня картину и попытаться вытащить оттуда значок, – пояснил Муромский.

– Значок?

– Да. Кондукторский значок. Она хотела сделать своего Жмыха кондуктором. Поставить Теней перед свершившимся фактом.

– Старик, в самую точку со Жмыхом. Умеешь тонко подметить, – сказал Стих, рассматривая в окне убегающие назад дома.

Веник посмотрел туда же. Трамвай приближался к остановке Покровские ворота.

– Жун хороший помощник. Всегда справляется с обязанностями кондуктора, когда заменяет меня. Наверное, он больше подходит для трамвая, – задумчиво произнесла Артана Кица, дотронувшись до серебристого кольца-броши, приколотого к форме.

– Нет, Артана. Если бы он подходил больше, чем ты, Тени изначально выбрали б его. А так он лишь твой помощник, не более.

– Эй, старик, не отвлекай кондуктора! Скоро Мосград-2, а двое пассажиров до сих пор не обилечены, – повысил голос Стих, не отрываясь от окна.

– Да-да, конечно. Вот, два рубля за двух человек. – Муромский передал девушке монеты.

– Работорговцы. Для вас жизнь человека ничего не стоит. Ну ладно Венгур стоит рубль, но я… Я-то стою куда дороже… – обреченно зубоскалил Патефон.

– Любая торговля рабами между мирами Внутреннего Кольца запрещена. Раздел первый, глава третья, статья пятая «Собсулитата», – невозмутимо прочитала Артана в своем блокноте, после чего оторвала два бумажных билета от общей связки. – Сейчас мы говорим о стоимости поездки. Держите.

Девушка протянула темный квадратик Патефону, но тот демонстративно отвернулся, и Муромский взял билет вместо него. Веник решил не устраивать демарш и самостоятельно взял билет. Карминовый, с белыми буквами и контуром Спасской башни.

«Трамвайные линии Мосграда». Трамвай «П». Билет единоразовый. Цена: 1 рубль» , – прочитал Веник на билете.

– А что означает «П»? – решился спросить он.

– Смотря где. – Стих отвернулся от окна. – В Мосграде «П» означает, что трамваем управляет Петрович, в Чик-Чирики – что Петер, в Кабу – П-3, бортовой искусственный интеллект. В Тицене будет реввод Палиц, он же и продолжает оставаться водителем в трех оставшихся мирах до самого Мосграда. А потом все заново. Петрович и так далее.

– Ясно. Понятно. Спасибо, – кивнул Веник, ничего толком не поняв.

Трамвай стал снижать скорость и вскоре остановился. Двери открылись, но бдительный взгляд Инги отсекал последние шансы на побег.

– Остановка «Мосград-2»! – раздался голос Петровича, искаженный старым, дребезжащим динамиком.

Веник снова посмотрел в окно. Так и есть, Покровские ворота. На улице пошел сильный дождь, окончательно разгоняя потенциальных пассажиров.

– Каждая остановка длится минимум одну минуту и не зависит от наличия и количества входящих и выходящих пассажиров. «Собсулитат», раздел первый, глава первая, статья четвертая. Вы уже сейчас запоминайте, Вениамин, пригодится. Основные главы «Собсулитата» кондуктор должен знать в совершенстве, – сказал Муромский. Заметив недоуменный взгляд Артаны, он добавил: – Мало ли какие знания понадобятся в будущем.

– А что такое «Собсулитат»? – спросил Веник.

– О, «Собсулитат» – это объемный свод правил и обязанностей для кондуктора и контролеров трамвая. По крайней мере, раздел первый, статьи. Также «Собсулитат» содержит уложения – информацию о законах миров Внутреннего Кольца и таможенные правила, что можно и нельзя провозить между мирами. Например, из Чик-Чирики запрещено вывозить птиц, из Кабу – любые технические устройства, – пояснил Муромский.

– А из Мосграда можно вывозить все, – вставил Стих. – В вашем мире нет ни магии, ни технологий высшего порядка.

– Не совсем. Есть статья касаемо особых идей и музыки.

– Ах да, знаменитая мосградская интеллектуальная собственность. Тени, наверно, пошутили, включая эту статью в «Собсулитат». Любопытно, что ваши нелепые книги в основном разрешены к вывозу. Пожалуй, там настолько «бесценные» идеи и сюжеты, что даже запрещать бессмысленно. Лори бы обанкротился, распространяйся статья о запрете вывоза идей на мосградские книжонки. К слову о Лори, кажется, Иволга уже им заинтересовалась. – Стих усмехнулся, вставая. – Скучно с вами. Пойду расскажу Петровичу новый птичий анекдот. Про нож в спине и куропатку.

Трамвай снова поехал.

– Степан Ильич, не хотела говорить при Стихе, зная, что он кинется защищать меня в своей жесткой манере.

– Весь внимание.

– Я уверена, Лори не везет никакой контрабанды. Но Иволга, она всегда ищет повод, чтобы обвинить меня в нарушениях и попустительстве контрабандистам. А сегодня у нее дурное настроение, вот я и боюсь. Поговорите с ней, пожалуйста, – жалостливо попросила Артана Кица.

– Волноваться нет причины. Инга злится из-за картины, вот и не знает, на ком сорваться. Но я поговорю. Пойдем со мной. Вениамин, вы тоже присоединяйтесь. Хочу, чтобы вы познакомились с Лори. Он внук моих давних знакомых.

Муромский и Артана направились в конец вагона. Веник с радостью последовал за ними, не желая оставаться наедине с Патефоном, бормочущим что-то о несправедливой цене. Хорош товарищ по несчастью – как всегда, думает только о себе. Противно. Впрочем, странно было ожидать от Патефона чего-то другого.

В трамвае ехало еще двое пассажиров. Мужчина с тонкими черными усами в запыленной куртке. И парень в очках, над которым сейчас нависала Инга. Веник даже подумал, что Инга пристала к нему из-за очков – уж больно необычно они выглядели. Стекла переливались радужными разводами, а с дужек, как серьги, свисали два маленьких колокольчика. На коленях он держал полураскрытый вещевой мешок, до отказа набитый книгами, две из которых Инга внимательно рассматривала.

– Смотрю, как всегда, торгуешь прямо в трамвае. Здравствуй, Лори. – Муромский похлопал парня по плечу.

– А, Степан Ильич, легких вам крыльев. – Лори сложил из ладоней подобие птицы на уровне сердца. – Бабушка передает привет и приглашает в гости. Вы сегодня к нам зайдете? Она хотела пирогов напечь, а я, увы, пролетаю мимо вкусностей, дела, дела. Так что заходите, все ж не скучно ей будет.