Александр Удалов - Трамвайность [litres]

Девушка бросила взгляд на циферблат черных наручных часов.

– Вот-вот должен покинуть Шестой мир. Через минуту-две будет.

– Как вы вообще нашли, где я живу? Венюш, это ты меня сдал? Хотя бы под пытками, надеюсь? – поинтересовался Патефон, растирая виски.

– Уважаемый Патрик, смею заверить, ваш друг ничего нам не говорил. Инга нашла вас с помощью тензира. – Муромский показал на запястье Инги. – Универсальный инструмент. И часы, и компас, и оружие… – При последнем слове Муромский с опаской покосился на Стиха. Тот невозмутимо рассматривал неровности асфальта.

– Геолокация, получается. Жучок подкинули в квартире. – Патефон смотрел на приближавшуюся к остановке женщину под бирюзовым зонтом.

– Помилуйте, никаких шпионских устройств. Тензир способен найти любого человека. Теневая магия в чистом виде – непонятная и эффективная одновременно. Знаете, «зир» с щебетли переводится как «инструмент». Вот и получается, что теневой инстру…

Не дожидаясь окончания рассказа, Патефон, видимо, решил вспомнить «бросок тигра» и рванул к приблизившейся женщине с отчаянным воплем «Помогите!».

Веник даже не успел испугаться и подумать, стоит ли игра свеч, как Стих мгновенно среагировал. Его перстень выстрелил тонкой маслянисто-темной проволокой, обхватившей, как змея, лодыжку Патефона. Незадачливый беглец растянулся прямо перед вероятной спасительницей.

– Мальчик, что с тобой? Плохо стало? – участливо спросила женщина, наклоняясь.

– Мальчик – дурак, – резюмировала Инга.

– Извините, простите. Это мои ученики. Репетируют перед премьерой. Одной студии им мало, на улице продолжают готовиться. У меня, знаете ли, театральная школа, – с ходу придумал Муромский.

– А, ну репетируйте, – рассеянно бросила женщина и пошла дальше.

Распластавшийся на асфальте Патефон вяло простонал вслед очередное «Помогите!», но помощь ушла и даже не обернулась.

– Канцлер Эймс любит говорить про людей вроде тебя: «Инициаторы бездарных возможностей». – Стих подошел к Патефону и поднял его на ноги. Магическая проволока размоталась и тонкой струйкой втянулась обратно в перстень колдуна.

– Эймс? Тот, который Фин Эймсиц, мятежный управляющий? – заинтересовался Муромский. – Он все еще пытается получить власть?

– Эймс добьется своего. За ним будущее. И винтовки, – заверил Стих, вместе со всеми наблюдая, как его волшебное кольцо распадается на темные нити и перетекает на запястье, превращаясь в часы. Точно такие же, как у Инги. – Ты ошиблась, Иволга из Мосграда, трамвай придет через три минуты. И эти минуты истекли лишь сейчас.

Инга недовольно фыркнула, а Муромский кивнул:

– Наконец-то. Вот и трамвай.

– Где? – спросил Веник, понимая всю нелепость вопроса.

Мимо пронеслось несколько автомобилей, но никакого трамвая и близко не наблюдалось.

– Вон же он, вон. – Муромский показал рукой в сторону пустой дороги.

Веник лишь моргнул, но этого оказалось достаточно, чтобы на улице успел возникнуть старенький желто-красный вагон трамвая, медленно подъезжающий к остановке. Вместо номера у него значилась буква «П». Двери распахнулись.

– Здравствуй, Петрович! Опаздываешь, мы здесь уже который час ждем, – поприветствовал водителя Муромский, забираясь внутрь.

– Обижаешь, Ильич, все по расписанию. Тютелька в тютельку.

– Не стоим, поднимаемся, – стал подталкивать сзади Стих.

Веник коснулся поручня, желая удостовериться, что перед ним не иллюзия. Обычная железная скоба с облезшей серой краской.

Патефон предпринял отчаянно-жалкую попытку метнуться в сторону, но Стих положил ему на плечо руку и доверительно-интимным тоном сказал: «Не надо». Патефон сник.

Изнутри трамвай ничем особым не выделялся. Старый советский вагон, каких сейчас и не встретишь. Ни турникетов, ни валидаторов, ни даже компостеров.

– Петрович, позволь представить, Вениамин и Патрик. Вениамин, между прочим, – Муромский перешел на шепот, – будущий кондуктор. Только Артане не говори. Не будем пока расстраивать девочку, ладно?

– О чем речь, Ильич! – Петрович улыбнулся. – Привет молодым резервам!

– Отпустите, мы ничего не знаем про вашу торговлю порошком, – зашептал Патефон.

– Не обращай внимания, Петрович, он шутит. – Муромский отодвинул Патефона в сторону.

– Шутит – это хорошо. Люблю веселых пассажиров. Слышь, малый, анекдот какой новый знаешь?

– Потом, Петрович, все потом. Мы спешим. Тени ждут, сам понимаешь. – Муромский явно торопился.

– Понимаю. Тогда в путь, что ли?

Водитель щелкнул переключателем, и двери за всеми вошедшими закрылись. Трамвай вздрогнул и поехал вперед.

Внешне Петрович соответствовал своему отчеству, ставшему именем. Ржаные пышные усы, лукавый взгляд, немолодое, но доброе лицо. Небрежно накинутая на плечи куртка-спецовка и тельняшка дополняли образ. Не хватало только скомканной сигареты в зубах, но, судя по облепленной жвачкой панели, Петрович боролся с пагубной привычкой.

– Садитесь на свободные места. – Муромский кивнул на ряд потертых коричневых кресел.

Свободы выбора хватало: только три места в конце вагона занимали пассажиры. И с одного из них, потягиваясь, встала слегка полноватая девушка в синей форме. Через плечо у нее висела связка с рулончиками билетов, а в руках она держала фуражку с острым козырьком и блокнот.

– Здравствуйте, вы новые пассажиры? Я Артана Кица, кондуктор. Билет стоит одну денежную единицу вашей местности. Также есть возможность приобрести проездной билет на определенное число поездок, – зевая, сообщила девушка.

– Артана, ты меня помнишь? Муромский. Степан Ильич. Представитель «Трамвайных линий Мосграда». А это Инга, наш мосградский контролер. И Стихиц – твой соотечественник, контролер Тицена, а также доверенное лицо Теней.

– Иволгу я помню! – с ноткой обиды в голосе заявила кондуктор. – И Стиха, конечно, тоже! А вот вас, мужчина, нет. И кто эти двое парней?

Веник отметил, что Стих улыбнулся, когда кондуктор вспомнила его. Впрочем, улыбка быстро исчезла, оправдывая убийственное имя.

– Артана, посмотри записи. На букву «М» – Муромский.

Девушка надела фуражку, машинально поправив две светлые косички. Она испытующе посмотрела на Муромского, после чего открыла блокнот.

– Да, действительно есть. Ага, ага, да, представитель, да, точно. Точно! – Морщинки на лбу девушки разглаживались по мере того, как она читала и вспоминала. – Степан Ильич, простите, что забыла. Все вылетает из головы, сами знаете.

– Интересно, почему Стих все помнит? Вы же с ним из одного склеротичного мира. Или все дело в излишке жира, который давит на мозг? – вставила Инга, расстегивая куртку и присаживаясь на сиденье.

– Иволга! – Стих покачал головой.