Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [litres]

Ей не хотелось выбираться в город – с нее хватило и вчерашнего всеобщего внимания. Аделин до сих пор чувствовала на себе взгляды зевак, и голова периодически начинала наливаться тяжестью и пульсировать болью.

Домашнее венчание – как раз то, что нужно. Аделин вспомнила, как отец венчался с матерью Уве: дома, в гостиной, где передвинули мебель и освободили место для свадебного ритуала. А она, пятилетняя, тогда отказалась выходить, и отец разрешил ей остаться дома. И Аделин сидела на лестнице, смотрела на невесту – очаровательную, черноволосую, с большой тяжелой грудью, которой было тесно в плену корсета – и боялась, что после праздника эта женщина выбросит ее из дома.

Кому понравится такое неприятное напоминание о прошлом мужа, как маленькая незаконнорожденная ведьма?

Но, к искреннему удивлению Аделин, мачеха отнеслась к ней с неожиданным и очень искренним теплом. Они быстро подружились. Не навязываясь сироте в матери, госпожа Флер просто проводила с ней много времени. Она ходила с Аделин в поля и рассказывала о цветах и растениях, они вместе запускали воздушного змея и ловили стрекоз, собирали мелкую луговую землянику и варили варенье, а когда мачеха узнала, что ждет ребенка, то сказала: «Как замечательно! Дочка у меня уже есть, а теперь и сыночек будет!»

Госпожа Флер умерла от родильной горячки через три дня после появления на свет Уве – на похоронах Аделин старалась быть серьезной и держалась, как взрослая женщина, а не шестилетняя девочка, но потом разрыдалась так, что с ней едва не случился припадок. И отец обнимал ее, и тоже плакал, и дождь шел все сильнее и сильнее…

– Ты помнишь госпожу Флер, Мари? – спросила Аделин, обувая туфельки.

– Матушку милорда Уве, миледи? Нет, не помню. Меня же тогда еще на свете не было. А что?

– Ничего, – улыбнулась Аделин. Она давно забыла лицо мачехи – в памяти были лишь яркие и теплые наброски воспоминаний. Но эта женщина на мгновение ожила и улыбнулась ей с искренней любовью. – Просто она тоже была бы рада.

Мари принесла свадебный букет: белоснежные розы, хрупкие кокетливые орхидеи с пестрыми золотыми язычками, туберозы и фрезии. Аделин взяла его и подумала:

«Я выхожу замуж. Наконец-то я в это поверила».

Она спустилась в гостиную прямым ровным шагом хозяйки своего дома, стараясь держаться с привычным спокойным достоинством и не показывать, что ее душа сейчас рвется куда-то вперед, к солнцу, под облака. Гостиная была украшена цветами и традиционными связками колосьев для пожелания богатой жизни. Священник уже раскрывал Священное Писание. Уве стоял рядом с полицмейстером и Медведихой – госпожа Этиль дотронулась платочком до краешка глаза, и Аделин услышала негромкое:

– Помнишь, Марк? У тебя был такой яркий шейный платок и белая роза в бутоньерке.

– Помню, конечно, – ответил полицмейстер и осторожно снял с крутого плеча супруги невидимую пылинку. – Ты же сама мне его подарила, Этиль.

Бастиан стоял по правую руку священника: в белой рубашке и черном сюртуке, с маленьким орденом на груди, он казался торжественным, незнакомым и – Аделин так удивилась этому! – почти испуганным. Его шрамы побелели, став почти незаметными.

Аделин могла лишь поражаться. Несколько дней назад она увидела этого человека в водном зеркале и содрогнулась от его уродства – и вот теперь он стоит в ее гостиной, и она, Аделин, сейчас станет его женой.

«Удивительно, – подумала Аделин. – Когда все это закончится, я попробую написать об этом книгу».

В гостиной зазвучала торжественная музыка – приглашенный предусмотрительной Медведихой маленький оркестр, который расположился в стороне, заиграл свадебный гимн, и Аделин показалось, что струна ее души тоже звучит – глубоко, возвышенно, всем своим существом. Бастиан смотрел на нее, не отрывая глаз, и Аделин поняла, что сейчас он думал о том же, что и она.

О том, что мог бы провести всю жизнь в одиночестве – закрытым от мира, скованным своей сутью.

О том, что несколько дней назад входил в этот дом для допроса, еще не зная, что совсем скоро станет мужем его хозяйки.

О том, что все изменилось навсегда.

Медведиха снова всхлипнула от нахлынувших чувств; господин Арно смотрел по-отечески. За все то время, что он пытался свести Аделин со своим младшим сыном, полицмейстер привык к ней и стал считать почти родной. Уве казался спокойным, но Аделин понимала, что он с трудом сдерживает волнение.

Уве был встревожен, но его тревога была радостной.

Аделин подошла к Бастиану – он взял ее за руку и вдвоем они сделали шаг к священнику. Медведиха бесшумно приблизилась к ним и умелыми ловкими движениями обвила запястья Бастиана и Аделин красной шелковой лентой в знак того, что скоро они соединятся навеки.

– Возлюбленные чада мои! – Откровенно говоря, священник недолюбливал Аделин, хотя она и была исключительно законопослушной ведьмой, но сейчас он смотрел вполне дружелюбно. – Мы собрались здесь сегодня перед лицом Господа нашего, чтобы сочетать законными узами брака этого мужчину и эту женщину. Опуститесь на колени!

Бастиан и Аделин послушно опустились на колени, и священник вынул белую шелестящую харпу – полосу ткани с вышитыми на ней золотом строками Писания – и накрыл ею жениха и невесту. Стало очень тихо; Аделин сжала руку Бастиана.

– Волнуешься? – спросил он едва слышно. Аделин кивнула, и Бастиан произнес: – Ты очень красивая, Аделин. Удивительно красивая.

– И я спрашиваю тебя, Бастиан из дома Беренгетов, – прозвучал над ними голос священника, – готов ли ты взять в жены Аделин из дома Декар, любить ее, заботиться о ней и хранить ей верность, пока Господь не призовет одного из вас?

Бастиан улыбнулся и четко, словно рапортуя начальству, произнес:

– Да, я готов.

Откуда-то издалека донеслось всхлипывание Медведихи. Музыка плыла и плыла, запах цветов был свежим и сладким, и Аделин чувствовала, как восторг наполняет ее, словно пузырьки шипучего.

– Тогда я спрашиваю тебя, Аделин из дома Декар, – продолжал священник, – готова ли ты взять в мужья Бастиана из дома Беренгетов, любить его, заботиться о нем и хранить ему верность, пока Господь не призовет одного из вас?

– Да, – выдохнула Аделин. – Да, я готова.

Священник снял с них харпу, и Бастиан помог Аделин подняться. Медведиха плакала от торжественности события, господин Арно старался держаться строго и чинно. Уве улыбался, и Аделин подумала, что давно не видела брата таким счастливым.

– Тогда я объявляю вас мужем и женой, – с улыбкой произнес священник и обвел Бастиана и Аделин кругом. – Любите друг друга, берегите и будьте счастливы. И пусть две души станут единой!