Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [litres]

Бастиан кивнул и бросил на пол экипажа личное заклинание. Аделин поежилась, словно ей стало холодно, и Бастиан ощутил мгновенный приступ слабости. Заклинание было отличным, жаль только, его нельзя было использовать почаще – сердце могло не выдержать и остановиться. Медведиха удовлетворенно кивнула и продолжала:

– Мой Арно, я прошу прощения за такую деликатную семейную подробность, имеет особую любовь к варенухе папаши Мартина из Итмана. Да! Да, Марк! – воскликнула она и погрозила мужу. – И нечего так на меня смотреть! Я уже сотню раз говорила тебе, что эта варенуха не доведет тебя до добра!

Полицмейстер потупил очи долу и махнул рукой: дескать, да, есть такой грех. Ничего не поделаешь. Бастиан ободряюще посмотрел на него: нечего стыдиться, считай, уже свои люди.

– Я решила поговорить с этой дрянью лично, – продолжала Медведиха, и Бастиан тотчас же искренне посочувствовал папаше Мартину: после разговора от него наверняка остались только рожки да ножки. – Пусть не думает, что может спаивать своей дрянью порядочных людей! Поехала к нему в этот Итман, думаю: ну, смотри у меня, если Арно выпьет еще хоть стопку! Я тебе твой винный аппарат сверну и засуну так, что ни один доктор не вытащит. Гадить будешь вприпрыжку!

На горизонте замаячили красные крыши и пышные яблоневые сады Итмана. Медведиха мрачно погрозила кулаком, словно папаша Мартин мог ее увидеть. Бастиан усмехнулся: на месте незадачливого виновара он бы все выбросил, как только супруга полицмейстера возникла бы на его пороге.

Связываться с женщиной, которая может уложить медведя с одного удара, будет только безумец.

– Так вот, когда я возвращалась обратно, то обогнала Курта Гейнсборо, – сообщила Медведиха. – Он шел пешком, помахал было мне, но я не остановилась, конечно. Сажать эту мерзкую вонючку в свой экипаж? Увольте! Он испортит всю дорогу своими мерзкими разговорчиками и намеками. По его физиономии было видно, что он где-то успел сделать какую-то гадость. И вот, когда я проезжала мимо рощи, то увидела там человека под деревьями. Вон там!

Медведиха указала пышной белой рукой в сторону рощицы. Высокие светлые стволы поднимались в небесную синеву, зелень мягко трепетала на ветру. Под деревьями сидела компания молодых людей, устроивших пикник – на клетчатой скатерти стояла посуда и бутылки, слуга колдовал над мясом возле гриля. Один из юношей помахал экипажу, и Аделин махнула в ответ.

– Господа! – услышал Бастиан, и компания отсалютовала им бокалами. – Поздравляем!

– Счастья вам!

Ему сделалось неловко. Он никогда не думал о том, что женится, что его будут поздравлять, причем совершенно искренне. «Я останусь здесь, когда все закончится, – вдруг подумал Бастиан. – Дьявол с ней, со столицей, с ее сплетнями и гадостями. Буду единственным инквизитором на все Западные пустоши, ну и хорошо!»

Мысль оказалась неожиданно чистой и светлой. Жить с Аделин, никуда не торопиться, не помышлять ни о славе, ни о карьере. Может, у них родятся дети…

– Он стоял вон там, под березой. Вон она, с кривым стволом, – указала Медведиха, и Бастиан подумал, что некроморф трепал его совсем рядом. – Просто стоял и смотрел на дорогу, я еще подумала: не разбойник ли он какой? Потому что зачем иначе стоять ночью в роще? Для свидания не место, да и вообще… Ночь не для добрых дел, сами понимаете. Младший Гейнсборо это прекрасно доказал. Всмотрелась – нет, вид у него был как у джентльмена, а не как у разбойника.

Бастиан почувствовал, как кожа на загривке покрылась мурашками. Во рту появился призрачный привкус крови, словно он уже настиг жертву и сжал челюсти на ее горле. Подкопить сил, взять Следовик и отправиться в эту рощу… да хоть завтра вечером, после венчания!

– Лица вы, конечно, не разглядели, – предположил Бастиан. Убийца далеко не глуп, и его умения дают ему возможность надеть личину, чтобы спрятаться от возможных свидетелей. Но в его облике могут остаться те детали, которые дадут Бастиану зацепку.

Надо просто заглянуть в ту тьму, которая скрывала его лицо.

Медведиха вздохнула.

– Нет, было темно. Луна как раз ушла за облака. Он был высокого роста, стройный. Молодой, я бы сказала. Одет в темное, одежда сидит хорошо. Мой экипаж проехал, а через несколько минут я услышала крик. Гейнсборо-младший заухал филином. Мы, разумеется, не стали возвращаться. Не хватало еще попасть в неприятности из-за него.

Полицмейстер одарил супругу странным взглядом и произнес:

– А мне ты об этом не рассказывала.

Медведиха выразительно закатила глаза.

– Когда бы мне? Все так быстро закрутилось с бедняжкой Аделин, тебя и дома-то не было толком.

Экипаж въехал в поселок, прогрохотал сперва по одной улице, потом по другой и остановился у ворот дома Декар. Их уже ждали: Уве в компании служанки и слуги стоял на дорожке, и было видно, что молодого человека даже знобит от нетерпеливого ожидания.

– Лин! – воскликнул он, увидев сестру. Зажал ладонями рот, вздрогнул, опустил руки. – Господи, Лин, ты жива! Я сегодня увидел эту газету и…

Уве осекся и снова зажал рот, не сводя взгляда с Аделин, словно никак не мог поверить в то, что видит ее живой и невредимой.

– Конечно, она жива, сыночек, – мягко пророкотала Медведиха.

Все покинули экипаж, Аделин обняла брата, и какое-то время они так стояли вдвоем. Это было настолько трогательно и горько, что супруга полицмейстера промокнула платком краешек глаза.

– Я очень испугался. Газету бросили через забор вот с этим, – произнес Уве и, запустив руку в карман, извлек смятый листок бумаги. – Я собрался ехать в город, хотя бы проститься с тобой, но Барт, – он мотнул головой в сторону слуги, – не отпустил.

Барт важно кивнул.

– Встал у ворот с ружьем, – сказал он. – Не дело это, милорд, на такое смотреть. До беды недалеко, сами понимаете. Сорвутся узы, и все, поминай как звали.

Аделин заглянула в листок и передала его Бастиану. На бледном девичьем лице вспыхнул гневный румянец, и над волосами Аделин поплыли рыжие искры. Бастиан невольно щелкнул пальцами, готовясь быстро сплести путы для пленения разъяренной ведьмы – и тотчас же мысленно дал себе оплеуху.

Это же Аделин!

В следующий миг он обрадовался: раз плывут искры, то к Аделин возвращается магия. Она поправляется, скоро с ней все будет в порядке.

– Как думаешь, – спросила Аделин, – чьих это рук дело?

«Ведьма сгорит, – было написано прыгающими буквами с сильным наклоном влево: писавший старался изменить почерк. – А с волка снимут шкуру».

– Наш убийца, разумеется, – ответил полицмейстер, стараясь оправдаться после новостей от супруги и показать себя в лучшем виде. – Вы, господин Декар, не должны были узнать о казни сестры, потому что могли бы сбросить с себя ее заклинания и обратиться. А он этого и добивался.