Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [litres]

Бургомистр посмотрел на телеграмму так, как мог бы смотреть на кусок еды, который вырвали у него изо рта.

– Вы за это ответите, – прошипел он, и тогда Аделин все-таки лишилась чувств.

– Да уж, физиономии были у них – залюбуешься. Что у Гейнсборо, что у его молодчиков. Я уж испугался, что их сейчас паралич разобьет, всех сразу. А у нас столько лекарств нет, чтобы их вылечить.

Под щекой чувствовалась прохладная грубая ткань подушки, но Аделин подумала, что все-таки умерла. Она не могла сейчас лежать на кровати, накрытая тонкой простыней, среди запахов лекарств. И уж тем более рядом с ней нечего было делать Бастиану – Аделин чувствовала пряный аромат его духов. Столичные, дорогие, здесь такие были только у него.

Да, Бастиан был с ней. Аделин всей кожей ощущала его тепло и захлебывалась в том, что можно было назвать благодарностью.

– Все хорошо, слышите? – прозвучал над Аделин ободряющий голос. – Все уже хорошо. Не надо плакать.

Что-то острое клюнуло Аделин в руку. Она открыла глаза и увидела доктора Холле, который убирал шприц. Врач выглядел так, словно у него был личный, очень важный праздник.

– Ловко же вы дали бургомистру по носу! – одобрительно произнес он, глядя куда-то в сторону.

Аделин перевела взгляд и увидела Бастиана, который действительно сидел на краю больничной койки в светлом халате, небрежно накинутом на плечи поверх формы.

– Сам не верил, что все получится! – воскликнул он. – Но вот вам закон, вот вам ведьма с костра. Вот я. И крыть ему нечем.

Доктор улыбнулся и отложил шприц в сверкающую металлическую плошку.

– А телеграмма?

– Он дальний родственник королевской семьи, – холодно сказал Бастиан. – А я сын Альвена Беренгета, и это очень много значит. Ее величество одобрила мое решение и благословила нас.

– Полагаю, что дальний родственник успел ей надоесть, – усмехнулся доктор Холле.

– О, я уверен в этом, – рассмеялся Бастиан. – Такая родня – настоящая заноза в седалище. И сидеть неудобно, и не вытащить никак.

Улыбка доктора стала еще шире и светлее.

– Вот, очнулась ваша невеста, – заметил он и поинтересовался: – Как вы себя чувствуете, Аделин?

Аделин не знала, что ответить. Она еще не могла поверить в то, что осталась в живых. В носу клубился запах костра, уши заполняла могильная тишина площади. Какая-то ее часть все еще была там, под памятником, у позорного столба.

Она подняла левую руку к лицу, дотронулась до щеки. Жива. Бастиан спас ее. Страшный сон закончился. В окно беспечно светило солнце, свежий ветер приносил запах трав и цветов с далеких полей.

Мысли путались. Аделин все еще не могла поверить в то, что осталась в живых.

– Удивляюсь, что я здесь, а не там, – прошелестел голос, и Аделин не сразу поняла, что это она и говорит.

– Через час можете ехать домой! – сказал доктор Холле и добавил: – О брате не волнуйтесь, он ничего не знает. Я вчера заезжал к нему, все было в порядке. Ваш Барт прогнал почтальона с газетами.

Слава богу! Аделин вздохнула с облегчением. Пусть бы Уве никогда не узнал о том, что она стояла на костре, привязанная к позорному столбу, и бургомистр лично поджег хворост и бревна.

Когда доктор вышел, Бастиан пересел поближе и осторожно, так, словно Аделин стала невероятно хрупкой и он боялся ее сломать, взял ее за руку.

Это прикосновение окончательно развеяло злые чары. Ночь в тюрьме и путь на костер оказались кошмаром, который наконец-то растворился с первыми лучами рассвета. Не до конца понимая, что делает, Аделин схватила руку Бастиана и прижалась к ней губами.

– Что ты, не надо. – Бастиан отстранился, отнимая руку, и его лоб прочертила вертикальная морщина, сделав изувеченное лицо одновременно смущенным и строгим. – Аделин, слышишь? Все уже хорошо.

– Да. – Аделин села на койке и некоторое время сидела неподвижно, всматриваясь в лицо Бастиана. – Да, конечно. Бастиан, я не знаю, как тебя благодарить…

Его взгляд стал таким, что Аделин осеклась и умолкла. Бастиан мягко погладил ее по щеке и произнес:

– Полежи еще немного. Потом я отвезу тебя домой.

Обжигающее понимание заставило Аделин содрогнуться. Они поженятся! Вот этот человек с исчерченным шрамами лицом, который сидит с ней рядом, станет ее мужем!

Она не понимала до конца, что испытывает: ужас или радость.

– Ты уверен? – негромко спросила Аделин.

Бастиан снова рассмеялся.

– В том, что тебя надо отвезти в Итман? Да, уверен.

– Нет, – прошептала Аделин. Щеки вспыхнули румянцем, в горле шевельнулся ком. – Что ты возьмешь меня в жены. Меня, ведьму.

Она вдруг испугалась, что он ответит: «Конечно нет. Я все это сделал только для вида. Просто чтобы тебя спасти и показать бургомистру, что он не всесилен, – не мог же я просто так дать тебя сжечь. Сейчас мы потянем время, все успокоится, уляжется, и мы будем жить дальше, так, словно ничего не случилось».

Чувства обострились до предела, как в колдовскую ночь святого Жоффрея, когда Аделин выходила в поля собирать травы и всей кожей ощущала каждое движение во тьме, каждое дуновение ветра, трепет каждой травинки и лепестка.

«Почему я так волнуюсь?» – только и смогла подумать она. Казалось, вся ее душа стала туго натянутой струной – живой, упругой, звучащей – и чьи-то пальцы бежали по ней, и в воздухе плыла легкая, почти неуловимая музыка…

– Да, – просто сказал Бастиан. – Я возьму в жены тебя, ведьму.

Он усмехнулся, сжал пальцами переносицу и покачал головой.

– Честно говоря, я не думал, что вообще женюсь когда-нибудь, – признался Бастиан. – Не с моим лицом такие дела, я понимаю. Но я сделаю все, чтобы стать для тебя хорошим мужем. Я не обижу тебя ни словом, ни действием, будь уверена. И на твои деньги я тоже не посягаю.

Бастиан нежно сжал руку Аделин и поднял выше, к губам. Аделин вдруг увидела кольцо на своем безымянном пальце – платиновые цветы и золотые листья винограда переплетались друг с другом, в глубине лепестков таинственно мерцали бриллианты. Моше всегда был талантливым ювелиром и художником, отец постоянно хвалил его украшения, но в этот раз он превзошел самого себя.

– Вот, у меня такое же, – чуть ли не смущенно сказал Бастиан и продемонстрировал свою правую руку с кольцом. – Священник готов обвенчать нас завтра. Я-то хотел сразу, чтобы ты не передумала, но он сказал, что если невеста в обмороке, то это не считается. Ты должна выразить свою волю спокойно и открыто.

Аделин едва не заплакала и не рассмеялась одновременно. Нет, это невероятно, этого просто не может быть. Она, ведьма, выходит замуж за инквизитора. Такого даже в романах не напишут!

«Нет, – поправила себя Аделин. – Не за инквизитора. За хорошего, доброго человека, который спас мне жизнь».