Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [litres]

– Хорошо, – кивнул Бастиан. – А как будет интересно?

Ему хотелось выть от собственного бессилия. Никто ничего не сделает, пока в руках убийцы девушек находится заложница. Никто не будет стрелять, никто не запустит артефакта.

– Ты должен видеть, – мягко проговорил убийца девушек. Скользнул подушечкой большого пальца по губам Аделин, вернул руку на шею. Бастиан вспомнил все, что им показал артефакт, и у него загудела голова от ненависти. – Ты должен видеть свою вину, Бастиан-уродец. И эта ведьма тоже. И все шлюшки.

Бастиану казалось, что время потекло медленно-медленно, сделалось вязким сиропом, в котором тонут мушки. Вот Аделин падает в сиреневую мглу, вот за ней летит Бастиан, вот Бруни и Барчетти, и все они застывают в сиропе, и все на этом заканчивается…

– В чем моя вина? – спросил Бастиан, не сводя глаз с Аделин.

– В том, что ты хранишь возле сердца, – с улыбкой ответил убийца девушек. На его левом запястье Бастиан увидел татуировку: четки со Святым кругом. Мало того что безумец, так еще и верующий.

Пришла ярость, давящая и тяжелая. Ударить боевым заклинанием – Молот Господень вполне подойдет, выбить мозги этой твари, испепелить его на месте, чтобы и от него, и от этих мерзких загадок осталась лишь грязная куча. Аделин? Он ведь может ударить так, чтобы ее не задело?

«Не могу, – подумал Бастиан. – Он в любом случае успеет перерезать ей горло».

– Отпусти ее, – с искренней болью произнес он. – Отпусти ее, возьми меня. Я ведь тоже тебе нужен, правда?

Взгляд убийцы девушек стал темным, непроницаемым – осенней водой, в глубине которой проплывали русалки: жестокие, злобные, разъяренные. Он вновь улыбнулся, и Бастиану подумалось, что человек, который держит Аделин в объятиях, давно мертв. Умер, сгнил, рассыпался прахом – и не понял этого.

– В чем твоя вина, Бастиан-уродец? – почти пропел убийца девушек. – В чем ее вина?

Сияние на его руке стало ярче, наливаясь кровью, чары, которые окутывали Аделин, рассеялись. Убийца девушек растворился в воздухе: только что был здесь – и уже нет.

Медленно-медленно, как сломанная кукла, Аделин упала у окна, беспомощно зажимая перерезанное горло. Капли крови пробивались сквозь ее пальцы, рассыпались болотными ягодами.

– В чем твоя вина? – рассмеялся призрачный голос. – В чем, Бастиан-уродец?

– Врача!

Теперь, когда черные мучительные чары спали, у Аделин не осталось ничего, кроме ужаса, который скрутил ее внутренности ледяными руками. Комната качалась и плыла, потолок то взмывал высоко-высоко, то почти падал на нее, шея пульсировала и горела, и от пальцев Бастиана, которые зажимали разрез, плыли волны холода.

На мгновение все рухнуло в серый сумрак – Аделин даже испугаться не успела. Почти сразу же ее тряхнуло, она почувствовала прикосновения, много прикосновений, а затем пол, на котором она лежала, исчез. Должно быть, ее подняли и куда-то понесли. Должно быть, ее пытались спасти.

«Не убирай руки, Бастиан, – подумала Аделин, понимая, что это конец. Убийца девушек перерезал ей горло, оставив лишь загадки во мраке. Пальцы Бастиана, которые зажимали ее рану, были тем единственным, что удерживало ее в жизни. – Не убирай руки, пожалуйста».

Она вдруг увидела лес – поздняя осень с облетевшей листвой, бесконечно ясная даль, небо, которое забыло о солнце. Озеро еще не сковало льдом, и вода в нем была темной, студеной: Аделин заглянула и увидела плывущую человеческую тень. Смутно знакомая женщина смотрела на нее слепыми белыми глазами, и Аделин чувствовала этот взгляд, как ожог.

Где она могла ее видеть? Где они встречались?

– Врача! – прокричал Бастиан где-то далеко.

– Здесь! – откликнулся незнакомый голос с мягким приморским акцентом.

Аделин вытряхнуло в комнату, наполненную ярким южным солнцем. Она увидела, что лежит на кровати, Бастиан по-прежнему держит руки на ее шее, а возле стены толпится все полицейское управление Инегена и какие-то незнакомые смуглые здоровяки, тоже в полицейской форме. Молодой мужчина в сером сюртуке склонился над Аделин, внимательно заглянул ей в глаза и со сдержанным восторгом сказал:

– Все, можете убирать руки. Как это вообще пришло вам в голову?

Холод пальцев Бастиана отплыл в сторону, и шея снова стала гореть, словно под толщей льда вспыхнуло пламя. Притихшая было боль ожила, страх сжал сердце.

– Бросил направленное заклинание, – ответил Бастиан, и Аделин поняла, что его буквально трясет от волнения. – Спаял края раны, этого хватило, чтобы продержаться до врача.

«Спаял края раны», – повторила про себя Аделин, вдруг почувствовала что-то влажное на лице и поняла, что плачет. Господи, Бастиан… Он спас ее, снова спас.

– Вы ее спасли, – подтвердил врач, и Аделин услышала звон инструментов. – Сможете теперь погрузить ее в сон?

На лоб Аделин легла рука – уже не ледяная, а полная живого тепла. Бастиан склонился над кроватью, и слезы потекли еще сильнее. Аделин смотрела на него и не могла отвести глаз. Ей хотелось смотреть и смотреть, и пусть его лицо было бы последним, что бы она увидела.

Большего и не нужно.

– Бастиан… – хотела было сказать она, но не смогла. Горло, язык, лицо наливались огнем.

– Тихо, тихо, – мягко проговорил Бастиан, и его глаза тоже сделались влажными. – Все уже хорошо, Аделин. Спи.

Когда Аделин проснулась, был уже вечер – южный, наполненный всеми оттенками золотого, синего и сиреневого. В открытое окно летел шум моря, откуда-то издалека доносилась легкая танцевальная мелодия, и Аделин подумала, что сон продолжается. Вот кружатся пары на открытой площадке, вот играет оркестр, вот в маленьком кафе накрывают ужин, несут подносы с креветками и доски с мясными пирогами, а вот Бастиан смотрит на нее со страхом и любовью…

Нет, это был не сон. Бастиан действительно сидел на краю кровати, машинально крутил в пальцах чехол с метательным ножом и смотрел куда-то в сторону, но было видно, что сейчас он далеко от этой комнаты. Аделин шевельнулась, и он тотчас же обернулся и встревоженно произнес:

– Тихо, Аделин, тихо. Лежи, тебе надо отдыхать.

– Я… – хрипло прошептала Аделин и поняла, что ей надо все объяснить, но она и представления не имеет, как это сделать. – Бастиан, я не знаю… как пошла туда… в склеп Моро…

Горло словно стиснуло огненной петлей, голос оборвался. Бастиан понимающе кивнул. Приподнялся, взял с прикроватного столика серебряный стакан с трубочкой и поднес к губам Аделин. Вода была ледяной и свежей, она прояснила разум и разогнала тени, и на мгновение Аделин сделалось невыносимо стыдно.

Зачем она потащилась на это кладбище? Что хотела там найти? Почему это вообще могло прийти ей в голову? Бастиан же сказал ей, что склеп пуст, и она собиралась заниматься другими делами.