Андрей Белянин - Взять Чумазого!

Для пущей уверенности я направил револьвер в потолок, желая произвести предупредительный выстрел, спустил курок, и… Ничего не произошло.

Палец нажал спусковой крючок, сработал ударно-пусковой механизм, провернулся барабан, но я услышал только лишь щелчок. Нажал ещё раз, затем ещё. Грозный револьвер сорок пятого калибра беспомощно щёлкал, будто заряженный пистонами.

Суровые слова «вы арестованы по подозрению в незаконном изготовлении, хранении и распространении наркотических веществ» так и остались несказанными.

— Отличная работа, Ивич, — сухо сказал Жорик, впиваясь в меня презрительным взглядом, его зрачки сузились, как у кошки в темноте.

Я не поверил своим глазам — за спиной горгульи стоял тот самый домовой, который остался в номере писать заявление.

— Про него ты говорил, Чумазый? — Горгул повернулся к Петко Ивичу.

— Про него, — ответил Чумазый, пятачок которого уже был выпачкан в ладбастровом порошке.

— Действительно, крепкий чертяка! Но не сказать, что умный…

Я не поверил своим глазам — это говорил обо мне тот самый вампир, вместе с которым мы ехали в поезде к станции «Хмурые Болотца».

— Берём, — отдал распоряжение Чумазый, грохнув кулаком по столу.

Я совершенно растерялся, в голове всё перемешалось, мысли путались и набегали одна на другую. Как будто откуда-то издалека я услышал, как грохнула дверь за моей спиной.

Но не успел я обернуться, как получил автоматную очередь меж лопаток. Ноги подкосились, я выпустил револьвер, металлически брякнувший об пол, и завалился рядом.

— Ни с места! Вы все арестованы… — еле шевеля языком, выдавил я.

Это были первые болезненные слова после того, как вернулось сознание. Где я? В последний раз, кажется, был в большом зале, на первом этаже в гостинице домового на пике Панчича, когда меня пристрелили. Или не был? Нет-нет, точно был…

— Конечно, арестованы, голубчик, — ответил мне ровный, умиротворяющий голос. — Вы только лежите спокойнее, а то мы вам никак капельницу не поставим.

Я повернул голову, но увидел лишь блёклый и размытый силуэт. Зрение не успело полностью восстановиться, хотя я был крепко подготовлен в академии и имел твёрдое «отлично» на курсах выживания нечисти. Но курсы курсами, а даже лучший офицер ночградской жандармерии спасует, получи он такое количество пуль в упор…

— Какой у него пульс?

После некоторой паузы раздался ответ:

— Пульс в норме, доктор!

Я перевёл взгляд и увидел второй размытый силуэт. Мне показалось или слова принадлежали не чертям? Тембр голоса был неестественным, что ли…

— Какое у нас давление? — взволнованно спросил тот, кого назвали доктором.

У него был подозрительно высокий для чёрта голос, но образованность чувствовалась. Второй, напротив, говорил самым типичным чертячьим голосом, но его интонация — голос будто принадлежал мертвецу.

— Верхнее выше зоны допуска…

— Поправить, Викентий! — крякнул врач.

Мне казалось, что голоса слышатся будто бы из-под толщи воды. Я попытался поднять лапы, чтобы хорошенечко протереть глаза, но тщетно. К запястьям словно привязали пудовые гири. Стало быть, мне действительно хорошо досталось…

— Ладно, одну дозу внутривенно! — распорядился безымянный.

— А?

— Одну дозу внутривенно, дубина ты бездушная!

— Так и запишем, одну дозу внутривенно, сейчас прокапаем…

Дальше слова обрывались. Наверняка собеседники продолжили свой медицинский разговор, но у меня в ушах повисла звенящая тишина. В области запястья больно кольнуло, лапа онемела от предплечья до самых когтей. Потом необычное тепло растеклось по телу, поднимая шерсть дыбом. Я чувствовал каждый волосок…

На какое-то мгновение я будто бы провалился в небытие, но быстро пришёл в себя. Сделал глубокий вдох, приподнялся на локтях и уставился перед собой. Разом ушло оцепенение, прояснился взгляд. Дыхание оставалось частым, прерывистым.

Первой мыслью, пришедшей в голову, стало осознание того, что я выжил. Не знаю, что произошло, но лежал я в палате, на жесткой больничной койке. Я вновь завалился на спину, не в силах справиться с головокружением и нарастающим чувством тревоги.

Огляделся…

Чёрный потолок с приглушённым светом ламп ультрафиолета. Плитка с рисунком язычков святого пламени ада. Стойка для капельниц, причём в массивном флаконе закончился раствор.

«Стало быть, долго я провалялся без сознания», — промелькнуло в голове.

В палате не оказалось другой нечисти, также здесь не было и тех двух врачей. Интересно было узнать, куда они подевались? Впрочем, в следующий миг я позабыл обо всём, а мои брови от удивления поползли вверх. Было чему удивляться — на моих запястьях и на лодыжках чьей-то лапой были застёгнуты толстенные кожаные ремни. Вот тебе раз…

Насколько хватало моих скромных познаний, подобными ремнями пристёгивали только душевнобольных. Но это же несусветная нелепица, извиняюсь за мой чербский! Я было дёрнулся, тщетно пытаясь высвободиться из плена, но ремни накрепко удерживали меня на койке. Всё, чего удалось достичь, — немного сдвинуть койку с места.

Движение сопроводил отвратительный скрип.

На несколько сантиметров отъехал столик с электрокардиографом. Кстати да, медицинской техники здесь было напичкано великое множество. Вокруг кучковались осциллографы, на ярких экранчиках которых высвечивался непонятный набор графиков и цифр. Рядом стоял громоздкий дефибриллятор и стационарный электрокардиограф, столик с которым мне удалось сдвинуть. Но ангелы с ними!

Некогда моя гордость — волосатая грудь теперь оказалась выбрита наголо, а к коже прикрепили странные присоски, будто кто-то расстрелял мою грудь из детского пистолета, заряженного патронами-липучками. Я поёжился, отчётливо ощутив, как по всему телу проходит щекочущий электрический разряд. Ничего, бывало и хуже, скажем так.

А уж помня то, что сделали со мной бандиты, так врачи вовсе сотворили невероятное, вытащив меня из райских кущ. Память воспроизвела глухие выстрелы из автомата, изрешетившие мою спину. Стоило сказать спасибо обоим докторам уже за то, что я вообще открыл глаза. Ну а ремни на щиколотках и на запястьях…

Возможно, это сделали для того, чтобы я ненароком не выдернул канюлю во сне или, не дай дьявол, не сбил дорогущие приборы. Логическое мышление всегда помогало мне успокоиться. Но не успел я подумать о том, чтобы позвать кого-нибудь из младшего медицинского персонала, как дверь моей палаты открылась.

На пороге показалось существо в чёрном халате, в котором я не сразу признал упыря. Ничего удивительного, из тех упырей, с кем мне приходилось видаться в столице, я запомнил высоких и фигуристых чертей. В отличие от вампиров эта нечисть была способна принимать облик любой из своих жертв. Сомнительная способность, однако, потому что упырей всегда выдавали глаза, горящие огнём, и железные клыки.