Инесса Иванова - Бездна, полная звёзд

— Я расшифровал их сам, как видишь. Как Александр узнал, что я нашел дневник и подобрал пароль?

— Твоя комната. Там установлена скрытая система видеонаблюдения. Родд был в долгу перед шефом. И думаю, тот решил не рисковать. Нас задержала погода, иначе бы мы не допустили покушения. К счастью, всё-таки успели почти вовремя.

— Почему Александр и Алина скрылись?

— Увидели, что дознаватели приехали раньше, чем они ожидали. Александр, конечно, понял: ловушка. И больше врать нельзя.

— Долго я пробыл на Пустоши?

— Тебя нашли через пять часов. Остальное ты знаешь.

— Всё? Больше никакой лжи не осталось?

— Осталась, — сказала Ева со вздохом и пристально посмотрела мне в лицо. — Всё что я сказала сегодня - чистая правда. Но не вся. Я пока не могу рассказать тебе.

Она виновато прятала глаза. По крайней мере, это было честно. С некоторых пор, я стал ценить открытость отношений.

— Что дальше?

— Это зависит от моего шефа.

Подобие мира между нами было восстановлено. Сейчас это - самое главное.

— Да, кстати. На столе Александра нашли чип, адресованный тебе, судя по записи рядом.

Девушка протянула мне красную флешку.

— Вы читали?

— Да.

С помощью переходника я прикрепил его к столу. Уголки чипа начали мигать. Загрузилась страница с единственной фразой: “Я разрушаю и создаю, ты - только разрушаешь”.

***

Читать сегодня мне было неохота, Око замерло в предвкушении смены вахты. Почти два часа, как приведение, я бродил по коридорам уровней. Было пусто и тихо, светло и чисто. И пахло озоном, как в подводном царстве Эллиона.

Раньше я думал, что стоит мне разгадать загадку Ока, как почувствую облегчение и радость. Оказывается, бесстрашие приносит и опустошённость. Завтра я покину Око навсегда. Перспектива жить безвылазно в Эллионе тоже меня не радовала: я всё ещё был чужаком.

Так я и слонялся по безлюдным коридорам уровня, пока ноги сами не привели меня к лазарету. Стоило дотронуться до двери, как она отъехала в сторону. Здесь больше ничего не напоминало о Вилли Стенсоне. Даже виварий убрали.

Я нелепо потоптался у входа. Зелёный абажур был сиротливо задвинут в ближний угол. Голограмма огромной формулы, словно живое существо крутилась вокруг невидимой оси.

Я подошёл ближе, чтобы внимательнее рассмотреть кушетку, заставленную маленькими контейнерами. Новый доктор потрошил склад. Жаль, что со мной сейчас не было пустышек: это идеальный случай, чтобы незаметно подменить лекарство.

Я держал в руках контейнеры: белые коробочки с маркировкой и штрихами для опознавания и не знал плакать мне или смеяться. Вот она, заветная цель Марка! В нерешительности я вертел коробок, ощущая под пальцами прохладу холодильных камер. А может, просто взять их и уйти?

— Что вы здесь делаете? – раздался из-за спины голос Эрика.

Я вздрогнул, рука судорожно сжала гладкий пластик.

— Ну-ка, покажите, что вы там держите!

Я покорно отдал своё искушение. Не судьба!

Доктор подошёл к столу и просканировал объект.

— Пирогенал. Зачем он вам?

— Незачем, я просто взял посмотреть. Вы говорили мне зайти, а в лазарет был пуст. Я просто ждал вас и чтобы скоротать время принялся рассматривать лекарства. Простите, не думал, что это так важно..

— Так вы залезли в медикаменты от скуки? – голос Эрика стал выше.

— Не только. А скажите заодно, куда исчезли мыши прежнего доктора?

— Какая вам разница?

— Понятно. Пустили в утиль. А вам не кажется иногда, что когда-то так поступят и с вами. Сотрут память, выкинут вещи, будто вас никогда здесь и не было?

Эрик отвёл глаза.

— И часто у вас приступы агрессии?

— Я вас напугал? Ещё раз прошу меня простить. Мне не по себе в последнее время.

— Это вполне объяснимо и по-человечески понятно. Вы - современное чудо. До сих пор не пойму, как вам удалось не замёрзнуть а Пустоши? — доктор с хитринкой во взгляде посмотрел на меня, я выдержал взгляд. — Антидепрессанты принимаете?

— Да. И с нетерпением жду возвращения на Эллион.

— Понятно. Возьмите успокоительное, - Эрик устало порылся в контейнерах и, найдя нужный, передал мне. Ирония судьбы: я пришёл за одним, а получил другой!

Разговор иссяк. Эрик ждал, когда я уйду.

— Зачем они здесь?

Мой взгляд был прикован к заставленной кушетке.

— Готовлю к отправке в Аталью. Это старые, ненужные излишки. Почему вас это интересует?

— Никогда не видел, чтобы лекарства вот так горой лежали где-то, кроме склада. А вы подумали, что я хочу их украсть? Да зачем мне они?

***

Дорога обратно до субмарины пролетела почти незаметно. Белая пустыня и сильный ветер, вздыбливающий барханы сугробов – вот и всё, что я запомнил в сумерках зимнего дня.

Двадцать седьмого января я покинул станцию с чувством еле скрываемого облегчения. Так и не смог определиться, на чьей стороне были мои симпатии. По-человечески я жалел Александра, несмотря на многочисленные убийства и покушение на меня. Было в нём что-то великое, что разбилось, разменялось и разлетелось о скалу бытовых конфликтов. Алик, напротив, вызывал гадливое чувство презрения: не из-за присвоения чужого открытия. Этот тип никого не любил, а лишь использовал в своих неправедных целях.

Я изменил дневниковые записи, превратив их в сухое изложение планов. Поступил так ради них обеих: Николь и Евы.. Они, в моем понимании, истинные жертвы мужских игр в тщеславие. Мужчины сильнее, а женщинам ни к чему, чтобы их имена трепали на каждом углу в связи со скандальной историей на Оке!. Да, я всё ещё злился на них, на Еву даже больше. Но я хотел дать им обеим шанс начать всё с начала.

Мысли вертелись в голове, делая меня неразговорчивым и угрюмым собеседником. Марк не приехал, я вздохнул с облегчением. Результатов по пирогеналу не было. Даже Тренц, с которым мы делили каюту “Касатки” - подводной субмарины, бросил попытки меня разговорить.Оказалось очень удобно прикрываться пережитым стрессом, и парень перестал лезть ко мне с душеспасительными беседами. Некоторые упорно продолжали лепить с меня образ героя.

— Какое счастье, что мы будем жить в одной каюте! Будет о чём рассказать детям! — восторженно лепетал он.

Первые дни меня напрягало щебетание Тренца и его назойливое желание оградить от бытовых трудностей. Он всерьез предложил командиру сделать исключение в расписании гигиенических процедур: вместо положенного душа раз в шесть дней, позволить мне мыться в два раза чаще. Я раздраженно возразил, но командир всё равно приклеил мне ярлык “капризной звезды”. Вторую часть путешествия Тренц не прекращал попытки рассказать мне о себе. Поняв, что я не слушаю, он принялся сверлить меня обиженным взглядом.

С Евой мы часто виделись в столовой и на общих собраниях. Она приветливо улыбалась, кивала, даже однажды помахала рукой через столы за ужином. Мы сидели не вместе, что лично меня удручало. Однако, как бы то ни было, отныне нас связывало прошлое. И каждый раз, когда один неслучайно натыкался на взгляд другого, оба знали: нас тянуло друг к другу.