Станислав Никсман - Филиал

К берегу, покрытому клубами дыма от множества чадящих факелов, причалила чёрная гондола, на носу которой стоял я, одетый с ног до головы в красную рясу, похожую на монашескую.

Как только лодка коснулась берега, я ступил на землю и откинул капюшон, являя собравшимся свою звериную морду.

Люди с факелами преклонили колена и как один прошептали «Веди нас, Дракон, Предвестник Конца Миров».

За спинами поклонившихся мне людей возвышалась гигантская статуя Совы Богемии, двенадцати метров высотой. Недолго ей тут стоять, время этого истукана в данном мире заканчивалось. Главный жрец, ещё до начала церемонии, подошёл ко мне и извиняющимся тоном сообщил, что фигуру снесут на днях, а на её месте возведут изваяние человека с головой дракона. Мол, Ричард Никсон взял это вопрос под свой контроль и, конечно же, он хочет пообщаться со мной лично, обсудить эскиз и остальные детали.

Никсон. Он и был моей целью здесь.

Я должен встретиться с ним, обработать его гипноиндуктором, дать ему новые установки. Тем самым — нарушить ход истории этого измерения, испорченного многочисленными вмешательствами агентов Биржи. Вместо смягчения отношений с Китаем и Советским Союзом, произойдёт мощный скачок напряжённости в отношениях США с этими странами. Но атомная война даже не успеет начаться — Хаос поглотит этот мир куда быстрее. Измерение исчезнет, вместе с новой статуей в мою честь.

Жестом я разрешил собравшимся подняться с колен, и затем направился к задней части статуи. С собой у меня была катушка с магнитной лентой. Её предполагалось поместить в звуковую аппаратуру, встроенную в бетонное изваяние совы, для трансляции моим поклонникам находящейся на плёнке аудиозаписи. Я подобрал кое-что из классики в моём исполнении, плюс наговорил пламенную речь местному мировому правительству.

Я передал катушку ожидавшему меня там прислужнику, и тот скрылся внутри статуи. По утверждённому плану церемонии, мне необходимо было дождаться вступления первой композиции в ре миноре 80 80 Очевидно, Антон имеет ввиду свою обработку «Реквиема» Моцарта, но это не точно. , и только затем вернуться к моим почитателям, ожидающим меня на площадке с другой стороны.

Краем глаза я заметил движение в ночных тенях, отбрасываемых стволами секвой, окружавших статую. Неожиданно в воздухе раздались бесконечно нежные, но при этом будоражащие мозг звуки какого-то струнного инструмента.

Это был не ре минор.

Чудесные аккорды растворились в ночи и затихли. Так могли звучать только греческая лира или лютня.

Я положил одну руку на гипноиндуктор, а вторую на «смит энд вессон» шестьдесят шестой модели.

— Антон, — раздался низкий голос из темноты. — Большая просьба, прежде чем атаковать меня или попытаться сбежать, сначала выслушай. Я выйду к тебе без оружия. Сейчас я подниму руки и выступлю на свет.

— Только без глупостей, — предупредил я, крайне обеспокоенный тем, что меня назвали моим настоящим именем. — Выходи!

Из мрака появился крупный мужчина с поднятыми вверх руками. Свет от факелов и костров осветил широкое бородатое лицо. Я понял, что когда-то, в очень далёком прошлом, уже видел его. И может, даже был знаком с этим человеком.

Но я никак не мог вспомнить, кто он и как его имя.

— Кто ты? — спросил я, всё ещё готовый применить оружие. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? Почему мне знакомо твоё лицо?

— Потому что мы уже встречались с тобой. Покопайся в своей памяти. Не получается? Хорошо, давай подскажу: я вёл кружок шахматистов, в который ты ходил в школе, обучал тебя азам стратегического и тактического мышления.

— Аполлинарий Захарович? — как только он сказал про шахматный кружок, я наконец-то вспомнил его.

— Он самый. Когда ты закончил школу, бросил мой клуб и ушёл с головой в сочинение музыки, я всё ещё наблюдал за тобой. Позже, когда в интернете ты выносил на обсуждение свои первые композиции, стилизованные под классику, это я был самым активным критиком твоих творений. Надеялся, что ты забросишь своё творчество и вернёшься в мир шахмат. Уж прости, но дизлайки тебе я ставил сразу с нескольких учётных записей…

Я выхватил пистолет и гипноиндуктор, направил их на нестареющего «учителя по шахматам», как оказалось, ещё и ненавистника моего музыкального творчества.

— Как вы здесь оказались? Почему не изменились с тех пор? К черту! Кто вы такой на самом деле?

— Антон, успокойся, и давай перейдём на «ты», — сказал он. — Если бы я хотел расставить здесь ловушку, поймать или уничтожить тебя, то уже сделал бы это. Тебе не кажется странным, что ты больше не слышишь голосов своих почитателей?

Действительно, кроме шума ночного ветра среди листвы, треска огня в кострах и факелах, других звуков не было. Да и прислужник уже давно должен был поставить и включить мою запись, но динамики молчали.

— Антон, все люди вокруг нас сейчас в некоем подобии транса, кроме тебя и меня, — ответил руководитель шахматного кружка. — Это необходимо для того, чтобы мы могли спокойно поговорить с тобой без свидетелей. Поверь, с такой же легкостью я мог обездвижить и тебя.

— Но как вы это сделали? Гипноиндуктор?

— Нет. Разреши, я повернусь, покажу моё оружие, чтобы ты понял, — мой собеседник, не опуская рук стал медленно разворачиваться.

Я увидел на его спине лютню, покрытую росписью в виде золотых стрел 81 81 Аполлон, по прозвищу Феб, бог света, один из его символов — золотые стрелы, лучи солнца. .

— Ну и кто же вы такой на самом деле? — ещё раз спросил я, уже догадываясь каким будет ответ.

Сатана мне многое рассказал об оружии биржевиков, в особенности о редких и мощных экземплярах вроде того, что я видел сейчас перед собой.

— Я — Аполлон, сын Зевса, первый руководитель Биржи Динамических Спекуляций Мультивселенной. Несмотря на этот громкий титул, предлагаю всё же общаться на «ты».

Он повернулся обратно ко мне.

Честно признаюсь, в этот момент я был готов стрелять из обоих стволов, но он продолжал держать руки поднятыми и не проявлял никакой агрессии. Да и судя по его предыдущим словам, он явно желал говорить со мной, а не сражаться.

«Действительно, — подумал я, — если бы он захотел, то мог ударить первым, а не напрашиваться на эту ситуацию, чтобы оказаться в прицеле моего оружия».

— Хорошо, я слушаю вас… тебя, — согласился я на переговоры, но пистолет и гипноиндуктор не убрал.

— Руки уже можно опустить? — спросил начальник над всеми управлениями Биржи.

— Можно. Только ещё раз повторяю — без глупостей!

— Хорошо. Глупостей с моей стороны было и так уже слишком много. Я упустил твой талант, Антон. Дал тебе совершить ошибку при выборе жизненных приоритетов. Позволил твоему великому уму уйти в дебри бесполезного музыкального творчества. Бросил попытки вернуть тебя и тренировать дальше, как гения тактики и стратегии. В итоге я прозевал последнюю возможность призвать тебя в наши ряды, когда у меня ещё был такой шанс — сказал он, опуская руки.