Джон Скальци - В клетке. Вирус. Напролом [сборник litres]

Я сделал паузу, но Паркер молчала, и я продолжил:

– Второе. Лена Фаулер, до того как умереть, а также до того, как убить Мартина Лау, чья смерть, кстати, весьма огорчит «Ричу энтерпрайзис», оставила внушительную стопку документов, адресованных мне и агенту Ванн. Все эти документы о вас, Амели. Лена видела все ваши метания и понимала, как сильно рискует из-за вас. Она решила отплатить вам тем же.

– Я вам не верю, – сказала Паркер. – Но даже если бы верила, это уже не важно.

– Я знал, что вы не поверите, поэтому оставил кое-что про запас. Пока я добирался сюда, моя напарница беседовала с вашим отцом и посвятила его во все ваши дела. Оказывается, вы не были с ним вполне откровенны и не сообщили о том, какой дополнительный бонус предлагали будущим инвесторам «МобилОн». По сути, вы вообще держали членов своей семьи в полном неведении относительно того, чем занимались. В результате вы превратили «Лабрам» в объект очень пристального внимания государства и полностью разрушили репутацию компании в глазах ее инвесторов и Североамериканской хилкетной лиги, которую она считала своим главным стратегическим партнером. Амели, ваш отец очень зол. А ведь вы летите на его самолете.

В глазах Паркер мелькнул испуг.

– Что это значит? – спросила она.

– Это значит, что вы летите не в Сараево. Примерно через полчаса вы приземлитесь в аэропорту Венеции. Там вас встретят несколько милых американцев, вы будете арестованы и, после того как самолет дозаправится и экипаж немного отдохнет, отправлены обратно в Вашингтон. Ваш отец отказался от вас, Амели.

– Он не мог! – сказала она.

– И тем не менее это правда, – заверил я. – Кроме того, он приписывает вам самые наглые из схем по отмывке денег, проводимых «Лабрам». Как и финансирование протестующих с антихаденскими лозунгами, которые отрабатывали свой хлеб перед каждой игрой. Очевидно, «Лабрам» платил им через какие-нибудь фиктивные общественные организации. Попытка выпихнуть хаденов из хилкеты, чтобы быстрее открыть рынок для нехаденов, не такая плохая идея. И теперь это тоже на вас.

– Все это полная чушь! – возмутилась Паркер.

– Не стану отрицать, – вставая, заметил я. – Но кроме меня, есть и другие, кто не будет так великодушен. Знаете, Амели, у вас такая красивая библиотека. И такой красивый дом. На вашем месте я бы потратил оставшиеся несколько часов на то, чтобы насладиться всем этим как можно полнее.

– Благодарю за совет, – холодно ответила она.

– Не за что, – сказал я и пошел к двери, но, прежде чем выйти, остановился. – Ах да, Амели.

– Что?

– Спасибо, что предложили работу. Я вынужден отказаться.

Лицо Дуэйна Чэпмена высветилось на гигантском табло, и все болельщики «Бостон бэйз», пришедшие в ту пятницу на первый матч сезона, издали дружный радостный возглас. С поля им помахала Ким Силва, заявленная в списке травмированных игроков. Ликующие крики стали еще громче, потому что Силва была звездным игроком «Бэйз» и потому что теперь каждый фанат хилкеты на планете знал эту несчастную историю любви.

Мы с Ванн наблюдали за всем этим из ВИП-ложи владельцев команды. Так «Бэйз» решили отблагодарить нас за расследование убийств Дуэйна и Марлы Чэпмен.

– Красиво почтили память, – заметил я, показывая на поле.

– Нормально, – сказала Ванн.

Я взглянул на нее:

– Звучит не слишком убедительно.

– Думаете, я сюда за этим пришла? – Она кивнула на поле.

Дверь в ложу открылась, вошли Боб Крайсберг и Оливер Медина. Заметив нас, Крайсберг тут же устремился в нашу сторону, по очереди протянул нам руку и стал рассыпаться в благодарностях за наши усилия. А когда упомянул Дуэйна Чэпмена, то даже прослезился. Мы вежливо слушали и выражали свои соболезнования. После еще нескольких минут благодарностей и нашего мягкого отказа от сезонных абонементов Крайсберг попрощался с нами и пошел здороваться с моими родителями.

– Что это было? – едва слышно прошептала мне Ванн.

– Все в порядке, – заверил я. – С вами ничего не случилось. Вы просто сделали очень счастливым пожилого человека, вот и все.

– Напомните мне больше такого не повторять, – сказала она.

К нам подошел Оливер Медина.

– Агент Ванн, – приветственно кивнул он. – Агент Шейн, – еще один кивок, но на мне адвокат решил задержать свое внимание. – Мне очень жаль, что ваш отец передумал вкладываться в нашу вашингтонскую команду, – сказал он.

– Мне кажется, у него есть сомнения в долгосрочной стабильности лиги, – ответил я.

– На этот счет он ошибается, но я могу его понять, учитывая сложившиеся обстоятельства. В любом случае благодарю вас за все, что вы сделали для лиги. Вас обоих. Неделя была просто адская.

– Это точно, – подтвердил я.

– Она еще не закончилась, – добавила Ванн.

– В самом деле? – с любопытством взглянул на нее Медина.

– Один вопрос так и остается невыясненным, – сказала Ванн. – Смерть Алекса Кауфмана.

Медина поджал губы:

– Что ж, полагаю, он работал в паре с Амели Паркер. Она собиралась влиять на исход матчей, он продвигал соглашение «Лабрам» об эксклюзивной поставке добавок и «колыбелей», чтобы помочь ей. Это соглашение мы уже расторгли.

– Разумеется – чтобы спасти лицо, – заметила Ванн.

– Как я понимаю, это Паркер послала своего интегратора убить Кауфмана, а потом изобразить все так, будто он повесился, – сказал Медина. – Вы говорили, интегратор была в номере перед его смертью. Она прошла армейскую подготовку. А Паркер хотела убрать Кауфмана.

– Все верно, – кивнула Ванн, – за исключением вашего первого утверждения.

– Лена Фаулер пришла в номер Кауфмана не затем, чтобы его убить. Она была его любовницей, – пояснил я. – Они познакомились, когда Фаулер была интегрирована с Паркер, но потом у них начался роман уже без посторонних. На время вашингтонской игры он снял для нее смежный номер. И она его не убивала. Кауфман повесился, и она обнаружила его через несколько минут после этого.

– И откуда, позвольте спросить, вам это известно?

Ванн кивнула мне, и я передал Медине лист бумаги, который принес с собой, со словами:

– Разумеется, копия.

Медина нахмурился и взглянул на листок.

– Это предсмертная записка, адресованная Фаулер, – сказала Ванн. – Я хочу, чтобы вы обратили внимание на первое предложение. «Медина говорит, что все это ляжет на меня».

– Вы думаете, это может как-то впутать меня в делишки Алекса и Амели? – недовольно спросил он.

– Я думаю, что, когда Кауфман увидел, как Чэпмен упал замертво, он уже понял, что происходит, – сказала Ванн. – Препарат, который должен был замедлить Силву, вместо этого убил кого-то другого. Я думаю, что он запаниковал и приказал изъять запись. А потом понял, что тем самым только усугубил ситуацию, и позвонил вам.