Дин Кунц - При свете луны

Вместо того чтобы ответить, Джилли повернулась к Пэришу Лантерну:

– А каким боком вы оказались в этой истории? В качестве одного из его инвесторов?

– Я не миллиардер и не идиот, – заверил ее Лантерн. – Но я несколько раз приглашал его в свою программу, думал, что его безумные теории могут привлечь слушателей.

Улыбка Проктора застыла. Если бы взгляды обычных людей, не подвергнувшихся воздействию наноботов, могли испепелять, Пэриш Лантерн уже превратился бы в кучку золы, точно так же, как превращались другие под взглядом Мануэля.

– Я никогда ему не грубил, – продолжил Лантерн, – и не делился своими мыслями насчет насильственной эволюции человеческого мозга. Это не мой стиль. Если мой гость – гений, я не мешаю ему самому находить друзей и воздействовать на слушателей, если псих – с удовольствием позволяю выставить себя на посмешище.

Лицо Проктора посерело еще больше. Он поднялся, перевел пистолет с Дилана на Лантерна.

– Я всегда думал, что вы – человек, способный увидеть перспективу. Потому и пришел к вам с новым поколением наноботов. И вот чем вы со мной расплачиваетесь.

Пэриш допил шардоне, посмаковал во рту, проглотил. Не обращая внимания на Проктора, обратился к Джилли и Дилану:

– Я никогда не встречался с нашим милым доктором лицом к лицу. Брал интервью по телефону. Пять дней тому назад он появился на пороге моего дома, а я, в силу врожденной вежливости, не дал ему пинка под зад. Он сказал, что хочет обсудить со мной важный вопрос, открытие, которое может стать темой одной из моих передач. Я по доброте душевной пригласил его в кабинет на короткую беседу. За мою доброту он воздал мне хлороформом и отвратительным… лошадиным шприцем.

– Нам это знакомо, – кивнул Дилан.

Поставив на столик пустой стакан, Лантерн поднялся:

– Потом он ушел, предупредив, что его деловые партнеры, насмерть перепуганные перспективой лавины судебных исков, преисполнены решимости убить его и всех тех, кому он сделал инъекцию, поэтому в полицию лучше не обращаться. А уже через несколько часов со мной начала происходить ужасная трансформация. Первым проклятием стало ясновидение.

– Мы тоже называем эти изменения проклятием, – поддакнула Джилли.

– К среде я уже знал некоторые события из тех, что происходят здесь сегодня. Знал, что наш Франкенштейн вернется, чтобы полюбопытствовать, как у меня идут дела, рассчитывая, что я похвалю его, поблагодарю. Этот кретин не сомневался, что я посчитаю себя в неоплатном долгу перед ним, приму его как героя, предоставлю убежище.

Выцветшие синие глаза Проктора превратились в кристаллики льда, совсем как в тот вечер 1992 года, когда он убил мать Дилана. И он холодно изрек:

– У меня, конечно, много недостатков и еще больше грехов. Но меня никогда не оскорбляли люди, которым я сделал столько хорошего. Я не понимаю вашего отношения.

– Когда я сказал ему, что жду вашего появления здесь, только чуть позже, – продолжил Лантерн, – он разволновался. Думал, что мы все опустимся на колени и будем целовать ему руку, как королю.

– Вы знали, что мы появимся здесь, еще до того, как он нашел нас в Аризоне и сделал нам инъекции? – изумилась Джилли.

– Да, пусть поначалу я и понятия не имел, кто вы. Очень непросто объяснить, как все это может быть, – признал Лантерн, – но есть некая гармония миропорядка, в которой…

– …все связано воедино, закручиваясь и скручиваясь, – закончила за него Джилли.

Брови Лантерна взлетели вверх.

– Да, пожалуй. Какие-то события могут случиться, какие-то – должны, и все связано воедино, закручиваясь и скручиваясь, а потому ты узнаешь хоть часть того, что произойдет. Если, конечно, тебя прокляли этим ясновидением.

– Торт, – напомнил Шеп.

– Чуть позже, молодой человек. Сначала мы должны решить, что делать с этим мешком дерьма.

– Какашки, экскременты, навоз.

– Да, молодой человек, – кивнул специалист по последствиям смещения магнитного полюса Земли и заговорам злобных инопланетян, – полностью с вами согласен. – И двинулся к Линкольну Проктору.

Ученый агрессивно вскинул пистолет:

– Держитесь от меня подальше.

– Я сказал вам, что обрел только способность видеть будущее, – Лантерн не сбавил шага, – но я солгал.

Возможно, вспомнив воспламеняющего взглядом Мануэля, Проктор выстрелил в ведущего радиопередачи, но Лантерн и бровью не повел от грохота выстрела. И пуля, ударившая в грудь, не остановила его. Просто отлетела, рикошетом отлетела к потолку, впилась в дерево.

В отчаянии Проктор еще дважды выстрелил в Лантерна. Но и эти две пули проделали тот же путь, образовав с первой чуть ли не правильный треугольник.

Дилан уже настолько привык к чудесам, что наблюдал за происходящим, конечно, в удивлении, но не с благоговейным трепетом.

Пэриш Лантерн безо всяких усилий отобрал пистолет у остолбеневшего ученого. Взгляд Проктора поплыл, словно беднягу ударили обухом по голове, но сознания он не потерял.

Дилан, Джилли и Шеп подошли к Лантерну. Словно присяжные, собравшиеся, чтобы вынести решение.

– У него есть еще один полный шприц, – сказал им Лантерн. – Он собирался сделать укол и себе, если б ему понравились изменения, которые произошли с нами под воздействием нового поколения наноботов. Вы думаете, это хорошая идея, Дилан?

– Нет.

– Как насчет вас, Джилли? Вы думаете, это хорошая идея?

– Черт, да нет же, – ответила она. – Он определенно некачественный материал. Мы получим еще одного Мануэля.

– Неблагодарная свинья! – воскликнул Проктор.

Когда Дилан шагнул к Проктору, чтобы научить того хорошим манерам, Джилли остановила его, схватив за рубашку:

– Меня обзывали и похуже.

– Так что будем с ним делать? – спросил Лантерн.

– Мы не можем сдать его полиции, – ответила Джилли.

– Или его деловым партнерам, – добавил Дилан.

– Торт.

– Вам свойственна потрясающая настойчивость, молодой человек. Но сначала мы должны разобраться с ним, а уж потом мы все будем есть торт.

– Лед. – И Шеп сложил «здесьтам».

Давным-давно, на кухне дома на побережье Тихого океана, к северу от Санта-Барбары, Шеп, глядя в холодильник, не выражал желания выпить холодной газировки, но, скорее всего, говорил об их предстоящей встрече с Линкольном Проктором. Более того, Джилли вспомнила, что Шеп терпеть не мог льда в стакане с газировкой.

«Где один только лед?» – спрашивал и спрашивал он, пытаясь идентифицировать ландшафт, выхваченный его разумом из будущего.

«Очень много льда на Северном полюсе», – среди прочего ответила ему Джилли.

И попала в десятку.

Под низким небом, на первый взгляд таким же твердым, как крышка чугунка, от горизонта к горизонту расстилалась белая равнина. Сумрачный воздух более всего напоминал серый туман. Над равниной возвышались только глыбы льда, некоторые размером с гроб, другие – с целое похоронное бюро, напоминавшие памятники на каком-то инопланетном кладбище.