Дин Кунц - При свете луны

– Может, и мне нужен такой уголок?

– Приглядывай за ним. Он знает, я не хочу, чтобы он… куда-то отправился. Он хороший мальчик. Обычно делает то, что ему говорят. Но я боюсь, что все это складывание, свертывание… вдруг он не может контролировать свой новый талант, как не может контролировать руку.

Шеп, стоя в углу, махал, махал, махал…

Сдвинув ноутбук, развернув стул так, чтобы Шеп оставался в ее поле зрения, Джилли ответила:

– Можешь на меня положиться.

– Да. Я знаю.

От ее внимания не ускользнула прозвучавшая в голосе Дилана нежность.

А его теперь уже прямой взгляд был таким же оценивающим, как и бросаемые исподтишка прошлой ночью, после остановки на заправочной станции в Глоубе.

И когда Дилан улыбнулся, Джилли поняла, что она улыбнулась первой, а он лишь отреагировал на ее улыбку.

– Вы можете на меня рассчитывать, – сказал Шеп.

Они повернулись к нему. Он по-прежнему смотрел в угол, все так же махал рукой.

– Мы знаем, что можем рассчитывать на тебя, – ответил Дилан брату. – Ты никогда меня не подведешь. Так что оставайся здесь, хорошо? Только здесь, не там. Никакого складывания.

Но Шеп, похоже, уже сказал все, что хотел.

– Так я пошел в душ. – Дилан начал поворачиваться к двери ванной.

– Девять минут, – напомнила ему Джилли.

Новые улыбки. Он вернулся в ванную со сменой чистой одежды.

Держа Шеперда в поле зрения, изредка поглядывая на него, Джилли путешествовала по Сети в поисках сайтов, связанных с улучшением мозговой деятельности, остроты ума, памяти… всего, что могло вывести ее на Франкенштейна.

К тому времени, когда Дилан вернулся, приняв душ, чисто выбритый, в чистых брюках цвета хаки, гавайской рубашке навыпуск, на этот раз в красно-коричневую клетку, поиски Джилли уже дали конкретный результат: она нашла несколько статей, в которых шла речь об использовании микрочипов для расширения человеческой памяти.

Как только Дилан уселся рядом с ней, она ввела его в курс дела:

– Они уверяют, что со временем мы сможем хирургически имплантировать в мозг порты данных, а потом в любой момент вставлять в них информационные карточки и считывать с них все, что нужно.

– Информационные карточки.

– К примеру, если хочется спроектировать собственный дом, ты вставляешь карточку, на самом деле это чип, набитый информацией, и мгновенно получаешь необходимый объем знаний по архитектуре и строительству, которые позволят разработать соответствующие чертежи. И я говорю обо всем, начиная с эстетических соображений и заканчивая расчетами прочности фундамента, плюс конструктивные элементы канализационной системы и системы кондиционирования.

На лице Дилана отразилось сомнение.

– Так они уверяют?

– Да. Если ты захочешь узнать все, что только можно, о французской истории и искусстве, перед тем как первый раз посетить Париж, достаточно воспользоваться соответствующей информационной карточкой. Они заявляют, что это неизбежно.

– «Они» кто?

– Умные люди, исследователи из Кремниевой долины.

– Те самые, что подарили нам десять тысяч лопнувших компаний в области высоких технологий?

– То были в основном профессиональные мошенники, жаждущие власти зануды, шестнадцатилетние авантюристы, не настоящие исследователи.

– Я по-прежнему сомневаюсь. А что говорят по этому поводу нейрохирурги?

– Как это ни удивительно, многие убеждены, что со временем подобное станет возможным.

– И что они подразумевают, говоря «со временем»?

– Кто-то считает, через тридцать лет, другие – через пятьдесят.

– Но какое отношение все это имеет к нам? – спросил он. – В мой череп никто порт данных не устанавливал. Я только что помыл голову, заметил бы его.

– Не знаю, – призналась она. – Но чувствую: если это и не та самая, нужная нам тропка, то, продвинувшись по ней, я обязательно набреду на нужную, а вот она приведет меня к исследованиям, которыми занимался Франкенштейн.

Дилан кивнул:

– Не знаю почему, но у меня то же чувство.

– Интуиция.

– Куда уж без нее.

Джилли поднялась из-за стола:

– Продолжишь, пока я приведу себя в порядок?

– Девять минут.

– Невозможно. Мои волосы на такое не согласятся.

Рискуя сжечь кожу на голове, очень уж близко поднося к ней фен, Джилли вернулась в спальню, свеженькая и похорошевшая, через сорок пять минут. В светло-желтом, тоненьком, без рукава, обтягивающем, как вторая кожа, свитере и скроенных по фигуре джинсах, показывающих, что пока ей еще удается избегать проклятия женской половины ее семьи – большой зад и ягодицы не превратились из аккуратных канталуп в тыквы-рекордсмены. На ногах у Джилли были белые легкоатлетические туфли с желтыми, под цвет свитера, шнурками.

Она чувствовала себя хорошенькой. Недели, чего там, месяцы ей было наплевать, хорошенькая она или нет, и вот теперь она удивлялась, что ее это волнует, особенно в такой момент, на грани катастрофы, когда прежняя жизнь рухнула и неизвестно, что ждет в будущем. Тем не менее она провела перед зеркалом в ванной несколько лишних минут, доводя до блеска природную красоту. Считала себя бесстыдной, пустышкой, глупой, но при этом прекрасно себя чувствовала.

Стоя в углу, Шеперд не заметил, чтобы Джилли вернулась еще более похорошевшей, чем пыталась казаться. Он уже не махал рукой. Обе висели вдоль боков. Он наклонился вперед, опустил голову, так что макушка упиралась в угол, контактируя с полосатыми обоями. Должно быть, Шеп полагал, что любой зазор между головой и спасительным углом приведет к невыносимому увеличению информационного потока, поступающего в мозг через органы чувств.

Джилли надеялась, что реакция Дилана будет более эмоциональной, но, оторвавшись от ноутбука, он не порадовал ее комплиментом, даже не улыбнулся.

– Я нашел мерзавца.

Она так надеялась на комплимент, положила столько сил ради надежды услышать его, что поначалу даже не поняла смысла слов Дилана.

– Какого мерзавца?

– Улыбчивого, жрущего арахис, тыкающего иглой, крадущего автомобили мерзавца, вот какого мерзавца.

Дилан указал, и Джилли посмотрела на экран ноутбука. Доктор Франкенштейн выглядел респектабельно и совсем не походил на безумца, каким показался ей прошлой ночью.

Линкольн Мерриуэзер Проктор, имя этого человека было обманчивым во всех смыслах. Имя Линкольн тут же вызывало мысли об Эйбе, а следовательно, о мудрости и честности людей, которые из низов поднялись на вершину власти. Мерриуэзер – привносило нотку легкости, намекая на спокойную, непотревоженную душу, возможно даже способную на фривольные шутки. А проктор – человек, который присматривает за студентами, наставляет их, поддерживает порядок, стабильность.