Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

– И вы позволите мне воспользоваться извлеченным ядом для моих опытов по поиску противоядия от синта?

Брайс взглянула на Ханта. Ангел утвердительно кивнул.

– Я понимаю, как важно поскорее найти противоядие, – сказала Брайс. – Конечно, пользуйтесь всем, что извлечете.

Ведьма поблагодарила ее и пробежала глазами карточку, заполненную Брайс на сайте клиники. Помимо карточки, Брайс представила другую карточку, которую имел каждый полноправный гражданин.

– Как вижу, вы получили травму почти два года назад.

– Да. – Брайс теребила край футболки. – Понимаете, сама рана затянулась, но продолжает болеть. Когда я бегаю или много хожу, возникает жжение. Вся кость горит.

Хант едва удержался, чтобы не заворчать.

Ведьма наморщила лоб и, оторвавшись от записей, быстро взглянула на ногу Брайс:

– Боль давно появилась?

– С самого начала, – ответила Брайс, не глядя на Ханта.

– Вы были рядом в момент нападения? – спросила у него медведьма.

Брайс хотела ответить за него, но Хант ответил сам:

– Да.

Брайс повернула голову к нему. Хант старался смотреть только на ведьму:

– Я прибыл через три минуты после нападения. Зубы кристаллоса успели располосовать ей бедро.

Эта речь напоминала исповедь.

– Требовалось поскорее залатать рану. Я воспользовался медицинским степлером… они есть у легионеров, и наложил скрепки, – продолжал Хант, не понимая, почему у него так сильно колотится сердце. – Сообщение о ране сделал я. Брайс с тех пор не проходила никакого лечения. Поэтому шрам… – Хант торопливо сглотнул. Чувство вины делалось все невыносимее. – Поэтому шрам так выглядит. – Он посмотрел на Брайс, молчаливо извиняясь перед ней за свою «штопку», и повернулся к ведьме. – Это моя вина.

В ответном взгляде Брайс не было ни следа гнева или ненависти. Только понимание.

Ведьма смотрела на обоих и, казалось, решала, не оставить ли их наедине.

– Значит, потом вы ни разу не обращались к медведьмам?

– Нет, – ответила Брайс, не сводя глаз с Ханта.

– Почему?

– Потому что хотела, чтобы боль оставалась со мной. Она была мне ежедневным напоминанием.

В глазах Брайс заблестели слезы, причину которых Хант так и не мог понять.

Ведьма деликатно не заметила слез пациентки.

– Ваши личные причины не столь важны, как яд, остающийся в ране. Я могу извлечь его уже сегодня. Затем, если вдруг окажетесь вблизи клиники, приглашаю посмотреть на мои эксперименты с вашим «подарком». Чтобы превратить яд в эффективное противоядие, его необходимо стабилизировать. Тогда он вступит во взаимодействие с синтом и поборет синтетическую магию. Мои целительские способности позволяют это сделать, но для стабильности требуется мое присутствие. Я ищу способ, который позволил бы природной магии делать это без меня. Тогда противоядие можно будет широко применять повсюду.

– Непростая у вас задача, – сказала Брайс, наконец отведя взгляд от Ханта.

Ему показалось, что погасло согревавшее его пламя.

Ведьма подняла руки. На кончиках пальцев ненадолго вспыхнул белый свет. Вероятно, она проверяла готовность своей магии.

– Меня воспитывали наставницы, хорошо знавшие древнейшие виды магии. Эти знания они передали мне.

– Я готова, – выдохнула Брайс. – Делайте, что считаете нужным.

Но ведьма не торопилась начинать и почему-то хмурилась.

– Брайс, мне придется вскрыть рану. Я могу ввести обезболивающее. Эта часть ноги онемеет, и вы ничего не почувствуете. Но яд… Если мое предположение верно и он находится глубоко… митридатские пиявки с ним не справятся. Когда ранили вашего спутника, – она посмотрела на Ханта, – яд не успел пустить корни. А у вас яд проник давно и укоренился… Яд сродни живому организму. Он питается вами. Так просто он не уйдет, особенно после стольких месяцев вольготного житья в вашем теле. Чтобы вытащить его из вас, мне придется воздействовать своей магией. Но яд попытается убедить вас отказаться от лечения. Через боль.

– И ваше обезболивающее не поможет? – спросил Хант.

– Увы, боль будет ощущаться и при местной анестезии. А провести полную здесь невозможно. Если хотите, я могу вас записать на прием в какой-нибудь специализированный хирургический центр, но мне понадобится один-два дня.

– Операцию мы сделаем сегодня, – глядя на Ханта, сказала Брайс. – Сейчас.

Он мог лишь кивнуть.

– Вот и отлично. – Ведьма прошла к раковине и стала мыть руки. – Тогда начинаем.

Повреждение оказалось серьезнее, чем представляла Брайс. Ведьма осмотрела ее ногу: вначале рентген-сканером, а затем силой своей магии. Соединив то и другое, она вывела результаты на большой экран, прикрепленный к дальней стене.

– Видите темную ленту, протянувшуюся вдоль вашего бедра? – Ведьма указала на ломаную линию, напоминающую раздвоенную молнию. Она пронизывала бедро Брайс. – Это и есть яд. Каждый раз, когда вы бегаете или долго ходите, он выползает из своего логова и терзает вас.

Лазерная указка ведьмы поднялась выше, застыв на белом участке.

– А это ткань шрама. Вначале мне нужно будет его разрезать, но это не займет много времени. А само извлечение продлится дольше.

Брайс кивнула, пытаясь скрыть дрожь. Отступать некуда.

Ведьма снова вымыла руки.

Хант сидел и молча смотрел.

– Переоденьтесь в халат, и начнем.

Ведьма прошла к металлическому шкафу. Брайс сняла беговые шорты, затем через голову стянула футболку. Хант отвернулся. Ведьма помогла Брайс надеть легкий халатик и сама завязала кушак.

– Какая у вас красивая татуировка, – сказала медведьма. – Правда, алфавит мне незнаком. Что означают эти слова?

Брайс и сейчас помнила каждый укол иголок, набивавших строки у нее на спине.

– «Все возможно посредством любви». Мы сделали эту надпись, чтобы никогда не расставаться.

Ведьма одобряюще хмыкнула, посмотрев на Брайс и Ханта:

– Вас связывают очень сильные узы.

Брайс промолчала, не сказав ведьме, что татуировка никак не связана с Хантом. Ей вспомнились обстоятельства появления этого изречения. Они с Даникой были тогда изрядно пьяны. Подруга решила, что клятва вечной дружбы, запечатленная на древнем языке, станет вызывать меньше насмешек.

– А ваш венец болит? – вдруг спросила ведьма у Ханта.

– Болел, когда мне уродовали лоб.

– Какая ведьма вам это накалывала?

– Да какая-то имперская старая карга, – сквозь зубы ответил Хант. – Одна из Старейших.

Лицо медведьмы посуровело.

– Это темная сторона нашей работы. Такими венцами мы лишаем силы тех, кого клеймим. Эту варварскую практику нужно прекратить.

– Хотите убрать венец с моего лба? – спросил Хант, улыбнувшись одними губами.

Ведьма застыла на месте. У Брайс перехватило дыхание.