Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

В одной из них Хант провел пять дней, отмечая время по приносимой еде: завтраку, обеду, ужину. Хорошо еще, что Сандриела и Поллукс не приходили поиздеваться над ним. Спасибо и на этом. Пусть и маленькая, но передышка. По пути сюда Молот постоянно старался вывести его из равновесия. Хант почти не слышал слов этого мерзавца. Он вообще почти ничего не слышал и не чувствовал.

Сегодня вместе с завтраком ему принесли форму. Естественно, без полагающегося оружия, но достаточно чистую. Красноречивое послание: сегодня его выведут на всеобщее обозрение, где ему придется участвовать в пародии на имперский триумфальный парад. Сандриела хотела показать всем, что он снова находится в ее безраздельной власти.

Хант послушно надел форму. Охранники Сандриелы защелкнули на нем горсианские кандалы, лишавшие магической силы.

Он молча пошел в окружении охранников к лифту, молча поднялся в вестибюль, украшенный имперскими регалиями.

Вестибюль был полон ванирами всех Домов. Большинство явились в деловых костюмах или избрали то, что когда-то считалось придворными нарядами. Ангелы, оборотни, фэйцы, ведьмы… Делегации выстроились по обе стороны ковровой дорожки, ведущей к лестнице. Здесь же была и Фьюри Акстар, в своем неизменном кожаном костюме ассасина. Она внимательно следила за обстановкой, но в сторону Ханта даже не взглянула.

Ханта подвели к делегации ангелов, стоящей возле лестницы. То были воины 45-го легиона. Триарии Сандриелы. Впереди стоял Поллукс. Его командирский статус подчеркивался золотыми доспехами, кобальтово-синим плащом и ухмыляющейся физиономией.

Ухмылка стала только шире, когда Хант встал на указанное место, с обеих сторон зажатый охранниками.

Остальные триарии Сандриелы почти ничем не отличались от Молота. Хант хорошо помнил каждого из них: тощую, бледнокожую, темноловолосую женщину по прозвищу Гарпия, чернокрылого мужчину с каменным лицом, прозванного Извергом, и Ястреба – высокомерного ангела с холодными глазами. Все они игнорировали Ханта, что устраивало его больше, нежели их внимание.

Не было лишь Лани – последней из триариев. Возможно, та была слишком занята на Пангере, выбивая показания из шпионов, и Сандриеле не позволили отвлекать ее от важной работы.

По другую сторону дорожки стояли Исайя и 33-й легион. То, что осталось от триариев. Наоми выглядела бесподобно. Идеально отглаженная форма, высоко поднятый подбородок, правая рука на эфесе церемониального меча легиона. Гарда в виде крылатого креста сияла на утреннем солнце.

Исайя мельком взглянул на бывшего соратника. По сравнению с полным облачением командира 33-го легиона Хант казался голым. Ни бронзового нагрудника, ни эполет, ни наголенников и защитной накладки на предплечьях… Хант и сейчас помнил тяжесть всех этих нелепых довесков. Когда приходилось надевать полное облачение имперской армии, он ощущал себя участником дурацкого спектакля. Или полковой лошадью, которую вывели покрасоваться.

Слева от ангелов выстроились Вспомогательные силы Короля Осени. Их доспехи были полегче, но столь же прихотливо украшенные. Напротив расположились принаряженные оборотни. Амелия Равенскрофт едва осмелилась взглянуть в сторону Ханта. Остальное пространство заняли небольшие группы русалочьего народа и демонаков. И ни одного человека. Естественно, не было и полукровок.

Хант старался не думать о Брайс и о случившемся в вестибюле Комитиума.

Фэйская принцесса. Правильнее было бы назвать ее незаконнорожденной принцессой, но в любом случае она являлась единственной дочерью Короля Осени.

Наверное, она была очень зла на Ханта за вранье, но и она сама изрядно врала ему.

Барабанщики, эти долбаные, проклятые барабанщики заработали палочками, отбивая дробь. Через мгновение вступили трубачи, и под высокими стеклянными сводами зазвучал ненавистный Ханту гимн Республики. К дверям подкатил кортеж. Собравшиеся по обеим сторонам дорожки встали по стойке смирно.

Увидев Джезибу Робу, Хант затаил дыхание. Она вошла первой, в коротком черном платье, плотно облегавшем все округлости ее тела. В ушах и на шее поблескивало старинное золото. Черная прозрачная накидка на плечах трепетала на призрачном ветру. Высоченные каблуки не мешали Джезибе двигаться со сверхъестественной плавностью, свойственной обитателям Дома Пламени и Тени.

Возможно, это она подсказала Брайс продать душу правителю Спящего Города.

Серые глаза пепельноволосой колдуньи были устремлены на три флага над лестницей. Слева висел флаг Вальбары, справа – флаг Лунатиона с полумесяцем, луком и стрелой. Середину занимал флаг Республики с двойными ветвями звезд и буквами «С. И Н. М.».

Затем появились ведьмы. Их шаги разносились по всему вестибюлю. Первой по ковру шла молодая смуглокожая женщина в развевающихся лазурных одеждах. Сверкающая черная коса покачивалась в такт ее шагам.

Королева Гипаксия. Всего три месяца назад ей перешла от матери золотисто-красная «морошковая» корона. На безупречно красивом лице Гипаксии не было ни одной морщинки, но усталость в темных глазах подсказывала: молодая королева продолжает скорбеть по матери.

Если верить слухам, королева Гекуба растила свою дочь в чаще северного леса, покрывавшего склоны Хелирунских гор, вдали от разлагающего влияния Республики. Казалось бы, молодая королева должна робеть перед столь многочисленной толпой и имперским великолепием или с некоторым любопытством смотреть на все это. Но голова Гипаксии оставалась высоко поднятой. Она шла уверенно, словно привыкла это делать.

На Встрече ее должны были официально утвердить в звании повелительницы вальбаранских ведьм. Участие в этой показушной церемонии станет завершающим шагом перед восхождением на трон. Однако…

Гипаксия приближалась. Едва увидев ее лицо, Хант чуть не поперхнулся слюной. Это же медведьма из клиники! Она тоже узнала Ханта, бросив короткий взгляд в его сторону.

Интересно, знал ли Рунн об этом? Знал ли он, с кем познакомился и кто снабжал его сведениями по синту?

Ведьм сменили руководители русалочьего народа. Тарион, в костюме угольно-черного цвета, шел рядом с женщиной в полупрозрачном зеленовато-голубом платье. Нет, это была не Речная Королева. Та редко покидала Истрос. Скорее всего, красивая темнокожая женщина была ее дочерью, причем не обязательно родной, поскольку все русалы и русалки считали Речную Королеву своей матерью.

Темно-рыжие волосы Тариона были зачесаны назад, но несколько прядок сбились на лоб. Русалочий хвост он временно сменил на ноги, но двигался уверенно и даже не запнулся, увидев Ханта. В глазах Тариона мелькнуло сочувствие.

Хант не подал вида. Он помнил, кто в ту проклятую ночь заманил Брайс на баржу.