Сара Гэйли - Магия лжецов [litres]

Со скоростью людей, пьющих, когда им нечего сказать, мы с Табитой приканчивали уже по второму напитку. Выбранный ею бар был залит тусклым светом, в одном углу стоял старомодный музыкальный автомат, а в дамской комнате – аппарат по продаже презервативов, за барной стойкой, согласно меню, работал многообещающий бармен, который смешивал крепкие напитки, что меня полностью устраивало. К тому времени как я появилась, Табита уже опережала меня в количестве выпитого. Пришла я поздно, зато больше не слышала тот призрачный шепот. Она не злилась за опоздание, но где-то все равно незримо велся счет, и он точно был не в мою пользу.

Табита заказала себе пряные, дымящиеся коктейли: хабанеро [4] Хабанеро – жгучая разновидность перца чили. и мескаль [5] Мескаль – напиток, получаемый путем дистилляции ферментированного сока агавы. . Я же предпочла лайм и имбирь с каким-нибудь прозрачным крепким алкоголем на выбор бармена. Для нашего разговора мы выбрали темы, к которым обычно обращаются, если давно не видели человека и еще не особо его понимают. Много пустой болтовни и ухода от ответов; случайное упоминание событий, пережитых вместе в давние времена. Мне хотелось объяснить ей, что я уже не та Айви, какую она помнит, а потом поймала себя на мысли: что она все та же прежняя Табита – и я начала сомневаться в себе. Возможно, я нисколько не изменилась. Возможно, мне просто нравилось думать, будто я прошла долгий путь – удобная отговорка, чтобы было проще каждую ночь возвращаться домой, в неизменно пустую квартиру.

Наконец, когда мы заказали себе по третьему напитку и ведерко попкорна на двоих (с морской солью и розовым перцем, за девять долларов), у нас завязался настоящий разговор. Табита с блеском в глазах сидела, склонившись ко мне через стол, и смеялась над тем, что я рассказывала. Смех у нее был приятный, не наигранный. Я тоже, чтобы не остаться голодной, подалась вперед и не смогла устоять перед зовом открывшихся возможностей.

Дело все в том, что я склонна отпускать вещи. Отпускать людей. Я не умею цепляться за них – пытаюсь, но то ли держу не слишком крепко, то ли не достает силы, и они попросту уходят. Всегда. Сейчас же хватило всего трех напитков, чтобы в глазах Табиты зажегся блеск, мы склонились друг к другу, и зазвучал ее смех; быть может, быть может, быть может , это-то я смогу удержать. В конце концов, мы сестры. Я подумала, как было бы здорово побороть нашу отчужденность и все исправить, в моем сердце затеплилась надежда, которую я долгое время не позволяла себе испытывать.

Возможно, у нас получится.

Если только сначала я все не испорчу.

– Так, ты с кем-нибудь встречаешься? – спросила я. На ее лице появилось удивление. – Ну, я просто вспомнила, как на прошлый День благодарения папа упоминал, что ты якобы познакомилась с какой-то девушкой. Ему показалось, ты была очень взволнована…

– Ничего не вышло, – перебила она меня. А потом отрывисто, как захлопнула дверь, улыбнулась, и поверхность ее напитка покрылась корочкой льда.

Это была ошибка. Не стоило напоминать ей о том, как папа расспрашивал нас о делах. И как мы потом отменяли отпуск, лишь бы только не сидеть друг напротив друга. Черт, черт, черт.

– Айви, – проговорила она, с яростным хрустом проковыряв трубочкой слой льда в своем стакане. – Я ценю то, что ты делаешь, но посмотрим правде в глаза. Не нужно пытаться вернуть то, чего нет. Давай просто поговорим о том, ради чего мы собрались. Мы же здесь не для того, чтобы становиться лучшими подругами, верно?

Ох.

Внезапно мой стул показался мне мал.

– Да, конечно. Я сейчас вернусь, – сказала я и, не дожидаясь ее ответа, направилась в сторону туалета.

Закрывшись в кабинке, я прижалась лбом к исцарапанной двери. Стиснула кулаки. Как жаль, что я недостаточно пьяна. Или достаточно. Я вонзила ногти в ладони и уставилась на свою обувь: практичные ботинки с вполне деловыми на вид мысками – с такими я могла бы сойти за свою в компании людей, носивших пиджаки. Интересно, Табита их заметила? Что она подумала о них? Что подумала обо мне после стольких лет? Мы же здесь не для того, чтобы становиться лучшими подругами.

Я стояла над раковиной и держала руки под струей воды до тех пор, пока жидкое мыло окончательно не смылось. Точно такое же я использовала у себя в офисе – такое же бесполезное. На свое отражение в зеркале я смотреть не стала. Проклятая Табита . Она до сих пор вытворяла тот трюк с глазами, отчего они казались большими, распахнутыми, живыми. Дело не в макияже, нет. Это все чертова магия . Я не любила смотреть на себя, видеть эти глаза и знать, что у нее точно такие же, хотя она почему-то решила, что они недостаточно хороши и должны выглядеть лучше.

Я расправила плечи и зашагала к столу, напустив на себя вид, будто это не я только что вела с собой ободряющие беседы в туалете, где стены были исписаны телефонными номерами. Не знаю, почему меня это так волновало – Табита вообще ни на что не обращала внимания. Она игралась с салфеткой из-под моего третьего коктейля, крутила ее между пальцами, пока влага с моего стакана стекала по стенкам на стол и собиралась в лужицу. Почти каждую секунду она щелкала по ней указательным пальцем. Я пригляделась внимательнее и увидела, что она делает: превращает ее то в воду, то в кору дерева, то в прозрачный пластик, то в нечто, напоминающее кость.

Когда я села на свое место, Табита щелкнула по салфетке последний раз, и та вновь появилась под моим стаканом в виде аккуратного квадратика из медной сетки.

– От нее останутся зеленые следы на столе, – заметила я.

– Ты говоришь о меди, – ответила она и отпила из своего бокала. Я опустила глаза: моя медная салфетка приобрела более коричневый оттенок, чем был до этого. Когда я снова перевела взгляд на Табиту, свет от уличного фонаря падал на ее волосы под таким углом, что они мерцали.

Я стиснула челюсти до скрежета в зубах.

– Ита-а-а-ак. – Подняв брови, она уставилась на меня поверх своего коктейля. – Ты хочешь знать о теоретической магии, я права?

Я не сводила глаз с металлической сетки под моим стаканом. Нет. Мне не хотелось знать о магии. Мне хотелось встать, выйти и сделать вид, что я ничего об этом не знаю. Я перекатывала слова на языке словно ириску: «Забудь. Я не стану браться за это дело. Прощай» .

Я представила себе, какое облегчение отразится на ее лице, когда она поймет, что ей не нужно рассказывать мне о магии. Что ей вообще не нужно со мной говорить. Представила, как мы допиваем свои напитки, оплачиваем счет и расстаемся. Я возвращаю почти нетронутый гонорар Торрес и снова принимаюсь делать снимки неверных супругов и страховых мошенников. Вновь прячусь в своем уютном гнездышке из маленькой лжи и измен – мысль такая заманчивая.