Ярослава Кузнецова - Магистерий. Черный Петер

— Удивительно конечно, что ты в итоге попал в ту самую школу, откуда мы так удачно сбежали, — сказал Визант. Похоже, он тоже вспоминал прошлое, — мы, кстати, вылезли по дереву через крышу прачечной.

— Да, Дис рассказывала. Но этого пути больше нет.

— А! — вспомнил Виз. — Знаю, о какой ты двери говоришь, о двери в котельную, да?

— Да. Я сначала думал, — он покачал в чашке забытый чай, — что мы с Беласко все предусмотрели, спланировали. А на деле — глупейшие просчеты. Простецовый Надзор, честно, говоря работает лучше, чем все это наше планирование. Не знали поначалу, что это ваша школа. Не предусмотрели, что могут быть ЧП. Систему связи не продумали. Беласко, мягко говоря, мной не доволен.

— Почему?

— Я веду себя не так, как он предполагал… да и я тоже. Не хотелось бы стать тем самым первым блином, который потом окажется комом в печке.

— Да ладно тебе, мы выбрались, и ты со своим мажонком выберешься. А ведь мы с Дис тогда даже не помнили, кто мы такие. Хорошо, что простецы списали все на последствия шока.

Виз выпрямился, глядя на заготовки. Виргулум он бессмысленно крутил в руках, кончик инструмента все еще светился ослепительно белым.

— Я так никогда и не расспросил тебя, как там было, — неловко сказал Лео.

Ему и впрямь было неловко.

Виз хмыкнул.

— Я в этой простецовой школе слыл жутким ботаником — тощий, хилый, ни черта не помню, кто я и откуда, с маминой тетрадкой за пазухой и по уши в учебе. Веришь, Дис меня охраняла от мальчишек — если чуяла, что меня вознамерились поколотить, то запросто и в мальчиковую спальню могла вломиться и поколотить уже моих обидчиков. Ее все в школе боялись, и парни, и девчонки… Мамина тетрадка меня тоже пару раз спасала — она большая, живот и грудь защищала, а простецы ее не видели. Хотя, если честно…

— Что?

— Знаешь, не так уж там было и плохо. С улицы гребли всех беспризорников, которых могли поймать, только-только война закончилась, шли тотальные проверки. Самым младшим в школе было двенадцать-тринадцать, а старшие — уже здоровенные лбы, восемнадцать-девятнадцать, но их быстро увозили на проверки. Дис наврала про наш возраст, документов-то никаких не было. Ребята все напуганные, несчастные, почти все потеряли родителей. Родственники иногда находились, но редко. Я, знаешь, подружился там… Неплохие были ребята. Ну, бывало, конечно, дразнили. Йонаш пел так здорово… а Витус математик был от бога, задачи решал лучше меня и в шахматы играл. Скучал я потом по ним, представь.

Виз помолчал, вздохнул, заново накалил кончик виргулюма и продолжил работу над крошечным големом. Серебряные спиральки одна за другой погружались в голубоватую глину.

— Ты и среди магов друзей мог бы завести, — неуверенно сказал Лео.

— Мог бы. Да не захотел. Одни воротят морды от артефактов, мол, фу, это профанация и искажение предназначения магов в этом мире, если ты маг, то будь добр, используй исключительно собственный канденций, а до абсолюта и палкой не дотрагивайся. Другие спорят о разницах между инволютивными и клипотическими духами и на какой козе к ним подъехать и как захомутать, а надо ли это делать — вообще не обсуждается. Третьи насмерть бьются об унификацию изображения системы сефир — в виде дерева или же наподобие десяти вложенных друг в друга яиц, потому что в этом же и состоит смысл жизни. По поводу цвета и оттенка сефир тоже есть вопросы, причем вопрошающие демонстративно не разговаривают друг с другом даже на родственных праздниках, которые я, кстати, особенно ненавижу!

Голос Виза, всегда тихий и спокойны, опасно возвысился. Глаза засверкали.

— Как жаль, что мы оба не застали кафедру Дагды Гиллеана, — грустно сказал Лео.

— Да, жаль… Забыл еще четвертых, ешкин кот! Которые, как моя драгоценная сестрица, сначала не помнят о моем существовании месяцами, а потом заявляются и просят: сделай-ка нам артефакторной взрывчатки, милый братик, да побольше. И големчиков-самоубийц тоже налепи, в комплект к взрывчатке. И тогда мы еще месяца на два про тебя забудем! У нас же там война! Надо побольше народу убить, Красный Лев-то недостаточно ухайдокал!

— Виз, ну не злись на нее.

— Не злюсь. Тоска просто берет. Мало того, что сами не могут в мире жить, так еще требуется, чтобы я делал им эту дрянь.

— Так откажись.

— Ты что, Дис не знаешь? Она вместо голема-самоубийцы сама полезет. И я, конечно, буду виноват, если… Я и так для всех ренегат какой-то. Сижу тут, ни во что не вмешиваюсь. «Ты уж определись, Визант, нельзя всю жизнь голову в песок прятать». В гробу я видал этот ваш «исторический процесс»!

Виз зло ткнул виргулумом куда-то внутрь глиняной заготовки и выругался: каст для сапфирового глазка встал косо.

— Черт, голем у тебя будет с глазами в кучу. Ну да ладно, функциональность он не потеряет.

— Теперь на камбалу как-то похоже. У него точно обзор будет нормальный?

— Точно. Я на нем еще один состав новый испытаю. Будет принимать окраску той поверхности, на которой находится. Он же не самоубийца?

— Ну, нет. Я бы хотел, чтобы он подольше прослужил. Он мне вообще пригодится, не только для этой задачи.

— Прослужит. Осточертело уже расходники клепать, честное слово, у меня тут не конвейер. Сами бы лепили, борцы неутомимые. И хоть бы одна пафосная рожа аргилуса подкинула! Не говори Дис, что ты мне контейнер приволок.

— Не скажу, — Лео улыбнулся.

Виз что-то подстукивал серебряным молоточком, подрезал стеком с петелькой, паял виргулумом, а Лео прихлебывал остывший чай, грыз каменный сахар и ждал.

Слова Виза были горькими, но отчасти справедливыми. Вот только увы — против столь им ненавидимых исторических процессов не попрешь, дядя прав. Развиваются артефакторные технологии у людей, значит, строятся заводы и возникают крупные коалиции владельцев этих заводов. Потом они начинают торговать с другими странами и к тому же делать артефакторное оружие. Потом им нужен абсолют, все больше и больше, эти их лайнеры и автомобили жрут какую-то прорву энергии, и вот кто-нибудь из влиятельных простецов, отвыкших кланяться магам только за то, что они маги, например, глава Артефактория, задается наконец вопросом: почему мы разрабатываем месторождения за тысячи километров от наших фабрик и заводов, тогда как в долинах абсолюта завались и он буквально под рукой?

Что ж, надо отдать простецовым дельцам должное, сначала они пытались делать предложения. Мол, сколько процентов дохода нужно, чтоб вы позволили разрабатывать долины и пустили туда технику. Случались… смертельные недопонимания.

Лео тяжело вздохнул. Временами хотелось согласиться с Бертой и оказаться как-то вне исторических процессов. Запереться в долине и делать вид, что ничего не происходит.