Ярослава Кузнецова - Магистерий. Черный Петер

— Держи, готово, — Виз поставил четвероногого кроху-голема на верстак, и тот бестолково закопошился, поблескивая сапфировыми глазками. Один глаз стоял ровно, а второй криво. — Подвесь сразу на себя, чтоб я не морочился.

— Хорошо, давай. Ого-о, вот это да!

Маленький голем исчезал прямо на глазах, сливаясь с поцарапанной, заляпанной и кое-где прожженной поверхностью. Через несколько мгновений различить на верстаке можно было только пару едва заметных голубых искорок.

— Это не крысарий, — сказал восхищенный Лео, протягивая руку к якобы пустому месту, — это хамелеонарий.

Виз фыркнул.

— Хамелеонарий, — он попробовал слово на вкус, покачал головой, — хм, это даже для меня слишком. Нравится?

— Еще бы!

Лео поднял ладонь, разглядывая кроху. Он и правда немного походил на крысу — размерами и формой тела, и длинным голым хвостом с лезвием на конце. У него имелись четыре лапы с пальчиками и присосками, а вдобавок к ним две пары манипул на голове. И еще одна — длинная и тонкая, свернутая спиралью, как хоботок бабочки, она пряталась под треугольной пластинкой личины. Если бы не смещенный сапфировый глазок, то лицом голем напоминал бы богомола. А так он напоминал камбалу, что правда, то правда.

— Спасибо тебе огромное, дружище! Ты все-таки гений у нас, тетя Кристина гордилась бы тобой безмерно.

Виз немного зарумянился, глянул на верстак с инструментами и усмехнулся грустно:

— Надеюсь. Я и правда все время думаю, что бы она сказала. Вряд ли бы ее порадовали големы-самоубийцы.

— Ей самой приходилось помогать Красному Льву из-за дяди Фильберса.

— Вот именно. Поэтому ее бы это все вдвойне не порадовало.

— Мой хамелеонарий порадовал бы, — Лео стряхнул голема с ладони, тот повис, уцепившись за палец манипулой, затем ловко подтянулся и влез обратно, — смотри, какой шустрый! Кстати, хотел тебя спросить — может, в тетради тети Кристины что-нибудь про карты было?

— Про карты?

— Про ваши карты. Игральные. Которые она в посылке передала, вместе тетрадью и кучей отвлекающего барахла.

— Погоди, — Виз нахмурил белесые, в рыжину, брови. — Почему ты спрашиваешь про карты? Ты хочешь сказать…

— Да, вплоть до недавнего времени ученики школы продолжали в них играть. С вашей легкой руки. Все эти годы игра не останавливалась.

Виз присвистнул.

— Ого! То есть, их сдавали, они собирались, их сдавали заново… и так — сколько? Пять лет уже? И так пять лет. А… А?

Лео глянул в жадные, посветлевшие глаза товарища и покачал головой.

— Несколько дней назад Надзор их обнаружил и сжег. На них что-то было, какие-то чары. По этим эманациям их и отследили.

— Какая жалость, — пробормотал Виз, опустив голову. — Черт, я вот сейчас подумал, это же мамины карты… Она не просто сунула их в коробку для количества, она вложила бумажку с правилами игры. Там было подробно все расписано, какая карта что означает, что означают их сочетания, как передавать, в какой момент сдавать ведущему… Зачем нужно это расписывать, если карты были только балластом?

— И правда, зачем?

Виз придвинул табурет и тяжело сел, сгорбившись и уставившись в пол между своих стоптанных ботинок. Можно было подумать, что он горюет по погибшим памятным вещам, но Лео знал, что это не так. Виз что-то вспоминал и сопоставлял что-то важное, что, может быть, дало бы ответы на некоторые вопросы.

Отправив голема гулять по верстаку, Лео отошел к горелке и занялся завариванием очередной порции чая.

Когда он поставил перед Визом дымящуюся кружку, тот поднял голову и сказал:

— Мама занималась малыми вероятностями, знаешь? Та тетрадь, которую она передала — это была ее рабочая тетрадь. А колода, как я теперь понимаю, была рабочая модель. Настроечная таблица. Но как конкретно она работала…

— Настроечная таблица? — не понял Лео.

— Смотри. Если немного отодвинуть креационистскую концепцию… впрочем, они не конфликтуют. Смотри, все, из чего состоит сущее, является информацией, колебанием частиц. Божественное Слово — то самое, что было вначале — это информация. Частицы колеблются — передают энергию. Энергия — мезла, в нашем частном случае — канденций. Чем частицы колеблются медленнее — тем объекты плотнее, а чем частота выше — тем объекты менее твердые. Это как струна колеблется, чем чаще колеблется, тем хуже ты ее видишь. И наоборот.

— Это все написано в тетради тети Кристины?

— Не только в ней. В тетради — самые последние записи. Человеческое сознание может охватить только определенное количество колебаний, то есть диапазон частот у него ограничен. Но человек может смещаться туда-сюда по этим струнам. Если человек настроит себя на нужную частоту, он может воспользоваться энергией этой частоты.

— Интересно, — Лео, задумавшись, потер переносицу, — если так рассуждать, то источник канденция для магии не обязателен. То есть любой простец может стать магом?

— Теоретически да, — кивнул Виз, — а практически — ни разу о таком не слышал. И я говорю немного о другом. Я говорю, что все наши инкантации, сигилы, глифы, ритуалы и прочие действия — это камертоны. Иначе говоря, настроечные таблицы. И карты — тоже настроечные таблицы, понимаешь? Интересно только, на что они настраивают…

— Хочешь сказать, что карты — это не предмет, а заклинание?

— Похоже, что да. Рабочая модель. Жаль, что теперь уже не проверить, — Виз глотнул чая и решительно отставил кружку. — Давай кое-что покажу? Я ведь работал с мамиными записями. Пока, правда, только фокусы получаются.

— Покажи.

— Мама предполагала, что можно так повлиять на выбор, который мы делаем каждую минуту и секунду, что он станет ну, предсказуемым. Потому что информация, Слово, из которого сделаны все миры, вибрирует, и в этих вибрациях есть что-то вроде пауз, понимаешь?

— Э-м-м…

— Неважно, я и сам не до конца. В моменты этих пауз можно определять выбор, чуть менять его. Вот гляди.

Виз вынул из кармана блестящую золотую монету. Старинную, простецовую. С одной стороны был изображен император Наполеон, с другой цифра пять.

— Загадай — орел или решка?

— Орел.

— Теперь кидай. Только не подколдовывай.

Лео бросил монету на верстак. Она перевернулась в воздухе, пришла на ребро, покружилась несколько долгих мгновений и, наконец, упала.

Орел.

Лео повторил бросок, потом еще раз. Орел и орел.

— Хм… это наверняка мой кисмет.

— Какой кисмет, — Виз коротко рассмеялся, — ты же снял кисмет, чтобы пристегнуть голема. Бросай еще.

В следующие десять минут Лео выкинул орла пятнадцать раз кряду и два раза решку.

— Это счастливая монета, — объяснил Виз, — никак не привязанная ни к тебе, ни ко мне, ни к какому-либо еще магу. Не артефакт. Абсолютно самостоятельная. Она немного фонит, но на ней нет чар. Что это, как ты думаешь?