Гапарон Гарсаров - Ламбрант и Зодиак сатаны

В ближайшем вагоне с прорезями показалась огромная тёмная фигура. Она была высотой почти под самую крышу и раздражённо перемещалась взад-вперёд, словно пытаясь разглядеть Аделарда. Собственно, он занимался сейчас тем же самым, недоумённо всматриваясь в очертания диковинного животного.

– Только не говори, что это… – оборвался Плетнёв, попробовав выдвинуть очередную догадку.

– Это же бовемцис!.. – с дрожью в голосе подтвердил Борисов, и ему сразу расхотелось приближаться к опасному железнодорожному грузу.

Он перекинулся к следующему вагону, обнаружив там точно такое же содержимое. Правда, огромный тёмный бык лежал, уставившись на беса большим круглым глазом. Всё бы ничего, если б тот не засветился демонической синевой, как будто люминесцентная лампочка.

Отшатнувшись от вагонного состава, Аделард попытался быстро сосчитать, сколько подобных тварей здесь прячется. Оказалось, что порядка тринадцати.

– Чёртова дюжина!.. – заключил напуганный Вадим. – Ну на фиг, валим отсюда, давай быстрее!

Борисов чуть не споткнулся о соседний рельс. Когда же он увидел, что у дальнего края вагонов вышли люди в монашеских рясах, то и вовсе поспешил обратно к вокзалу.

Теперь бес перепрыгивал железнодорожные пути, как легкоатлет на соревнованиях по бегу с препятствиями. И у него это отлично получалось, пока на главном перроне не показался высокий человек в сверкающей светлой накидке. Хотя первое впечатление о нём было обманчиво. На деле Аделард разглядел неестественно широкий рот, острый нос, раскосые глаза и металлический венок, который опоясывал продолговатую голову. Он уже видел этот типаж пару месяцев назад и прекрасно понимал, кто перед ним.

Рядом с кивернитом стояла щупленькая девушка с мертвенно белой кожей и затуманенными глазами. Её тонкие рога оказались покрыты густой паутиной. Короткое светлое платьишко шевелилось от ветра. Если б не странности в её внешности, Борисов бы сразу продолжил свой бег. А так роковые секунды промедления стоили ему свободы.

Со стороны вагонов с бовемцисами послышался нарастающий свист. В следующее мгновение бес почувствовал, как его тело пронзило что-то острое. Холод ужалил в районе правой лопатки. Аделард тут же упал на шпалы, подумав при этом, что повторил судьбу того вертерунта, который валялся на соседних путях в оранжевой жилетке.

– Не убивать, – прогудел в его голове чарующий мужской голос, и Борисов повернулся лицом к киверниту.

Тот продолжал держать полусонную Иру, точно тряпичную куклу, и жестом раздавал указания монахам. Бородачи уже вовсю обступали пойманного беса, с омерзением оценивая его внешность.

– Скормить его нашей скотине, Данталион? – уточнил один из них, обращаясь к владельцу венка.

– Не надо тратить их на всякую мелочёвку, – вновь прозвучал бархатистый голос кивернита, и теперь Аделард был уверен – тот общается со всеми телепатически.

– Так выпускать? – спросил другой бородатый мужчина, патрулируя железнодорожные пути между вокзалом и вагонным составом.

– Только на люциферитов, – поставил Данталион главное условие и жестом велел поднести к нему беса с изумрудами вместо глаз.

Монахи мигом исполнили приказ, схватив Борисова за ослабшие руки и копыта. Теперь он ощутил болевой приступ в полном объёме. Холод наполнял почти всю спину, словно под лопатку воткнули острую сосульку. Аделард попытался задеть своих противников рогами, но не смог пошевелить шеей. Его сгрузили на перрон, как мешок картошки. Снегирёва осоловело посмотрела на своего сородича и решила спрятаться за спину Данталиона.

Тем временем раздался протяжный скрип со стороны вагонов для животных. Несколько бородачей спешно открывали двустворчатые двери, высвобождая бовемцисов. Огромные чёрные быки принялись выпрыгивать на железнодорожные пути, разметая вокруг себя рельсы и шпалы. Один из них запрокинул голову с могучими толстыми рогами и проревел на всю округу. Глаза зверя налились синим огнём, а из ноздрей заструился пар. Двое других бовемцисов нюхали что-то в руках монаха. Кажется, это была одежда.

– Пособник люциферитов, – обрадовался владелец серебристого венка, склонившись к раненому бесу. – Сейчас мы узнаем всё, что ты видел и делал…

С этими словами кивернит схватился за его рога. На них тут же возникла паутина, которая стала разрастаться, точно живая. Борисов попытался мотнуть головой, но взгляд затуманила пелена, погрузившая его в долгожданный сон.

С чувством сонливости боролся сейчас и Ламбрант. Вокруг него клубился дым, трещали догорающие останки вертолёта и скрипели камни. Люцифериту повезло. Он лежал на почерневшем мху, достаточно мягком, чтобы суметь спасти его от серьёзных повреждений во время падения. Правда, Павлов совершенно не помнил, как произошло крушение. Эта часть воздушной баталии начисто стёрлась из его головы. Он попытался потрогать рога, но тут же почувствовал резь в ладонях. Гематит обильно сочился из трещин между обугленными пальцами. Разом начали болеть плечи, грудь, живот и ноги.

Ламбрант задрожал и застонал, пытаясь прокричаться. Вот только горло не поддавалось приказам, превращая его болевой рёв в хрип. Следом с обеих сторон послышался шорох. Серые валуны с полосками жёлтого лишайника вдруг начали двигаться. На них стремительно разрастались щели, сквозь которые наружу выбирались мохнатые пальцы. Однако люциферит не обращал на них никакого внимания, стоя на четвереньках, как подстреленный волк. Его голос стал более громким, а потом и вовсе перерос в крик. И чем сильнее Павлов верещал на всю окружающую тундру, тем быстрее из камней вырывались когтистые лапы.

Небо затягивали тёмные тучи. От этого тундра постепенно погружалась в сумрак, словно готовясь к ночи. Туман, который клубился над затопленными полянами, тянул к железной дороге дымчатые лапы. Однако их прорезал золотистый свет, а механический гул распугал стадо оленей. Те как раз бродили возле рельсов, потроша мешки со съедобным мусором. На эту странную картину смотрела сейчас рогатая женщина, сплошь покрытая жёлтым металлом. Сверкали её рога, лицо, плечи, руки и даже копыта. Как бы она ни пыталась содрать с кожи золотой слой, получалось лишь издавать лязг, как если бы это были доспехи, а не части её тела.

– Гирда! – послышался сзади хриплый голос, и из-за пыхтящей трубы показалась седовласая старуха с двумя торчащими металлическими зубами.

Ёма ткнула костлявым пальцем куда-то вперёд, и Пелевец увидела там россыпь городских огней. Правда, светился далеко не весь Юршорск, а лишь его центральная часть. Окраины были погружены во мрак, будто их и вовсе не существовало.