Анна Мария Роу - У каждой лжи две правды [publisher: ИДДК]

– Не ответите…

– Да рада бы! – она раздражённо махнула рукой. – Но мне же не всё известно, – и она лучезарно улыбнулась.

– Мам! – в комнату вошёл Францишек с папкой для эскизов под мышкой. – Вы хотели посмотреть мои наброски. Стефа, тебе, я думаю, тоже будет интересно!

Амалия взяла огромную синюю папку и начала рассматривать работы сына.

– Как живой, – ахнула она. – Какое волевое лицо! А эти решительные глаза! Пани Стефания, вы только посмотрите!

Вот кого видеть не хотелось, так это мумию. Пусть даже на рисунке! Она бросила беглый взгляд. Отметила, что он и в самом деле был красив, жрец-воин Рунихен. В чёрном парике, как тогда было принято, он смотрел вроде и прямо, но в то же время сквозь неё. Нос с горбинкой, глаза жгуче-чёрные, брови вразлёт, а сильные, с длинными тонкими пальцами руки держат магический шар.

А ещё девушка сомневалась, что после воскрешения мумия будет выглядеть вот точно так же. Даже после того, как «процесс» завершится.

– Я предположил, что он был брюнетом. И постарался передать властный взгляд. Как вы говорили, там, на саркофаге было написано: поражал силой глаз как звёзды. Но он мог быть и голубоглазым блондином. О цвете волос и глаз ничего не сохранилось. Да и древние не считали это таким уж важным. Что меня, как художника, печалит.

– Однако, мой дорогой, вот украшение, – женщина постучала аккуратным пальчиком по ожерелью, напоминающему воротник. – Для него наш жрец ещё молод. Ускх, так называемое ожерелье-солнце, он получил уже в зрелом возрасте, когда был возвышен фараоном…

– Простите, а где пани Божена? – забеспокоилась Стефа. Она чувствовала себя здесь лишней, а интуиции подсказывала, что лучше получить информацию о жизни, смерти и воскрешении из первоисточника. От самого Рунихена.

Францишек замялся и начал перекладывать листы из папки на стол и обратно. Пани Заремская устроила бы другу форменный допрос, да присутствие его матери сдерживало. Мало ли как отреагирует профессорша…

– Она домой пошла, – промямлил парень.

– Дорогой, такие браслеты не носили в это время!

– Ма-ам! На тех магографиях было чётко видно…

Стефа слегка поморщилась, пробормотала, что ей лучше пойти, и она зайдёт на днях. И ещё какую-то вежливую чушь. Не стоило стеснять хозяев своим присутствием.

Провожала до дверей Ядвига.

– Пани Божена тебя не заметила? – поинтересовалась Стефания.

– А? Что? Да нет, слишком занята была. И когда в подвал ходила, и когда с паничем в саду ругалась, – и зажала ладошками рот.

– Та-ак! – пани Заремская резко остановилась. – Что ей там, в подвале, понадобилось?

Спросить бы ещё, почему ссорились влюблённые, но для Ядзи нужно задавать вопросы по очереди и, желательно, такие, на которые можно ответить односложными предложениями.

– Да ничего особенного, – заюлила горничная и скривилась. Клятва верности обожгла запястья, не давая болтать лишнего.

– Веди!

– Куда? Выход-то уже рядышком. Сами можете добраться, чай не больно важная птица!

– В подвал, – хищно улыбнулась Стефа.

Ядвига на всякий случай перекрестилась и решила не перечить пани. Вот чувствовало же сердечко, что все в этом доме немало сумасшедшие.

– Да что там смотреть, пани, – бубнела служанка. – Камни всякие, какие-то кошки стоят, гробы ещё. А всё ценное, типа бумажек каких-то да бусиков с браслетиками профессор у себя в комнате хранит. Ой, а ещё там мумия есть! Не в комнате, не подумайте. В подвале. Настоящая! Сама видела!

– Как, ещё одна?!

– Да там их с десяток! А эта в гробу лежит, как живая. А пан профессор шутить изволил. В костюмчик её одел. Беленький, в тонкую полоску. Я такой давеча у пана Марека видела. Дорогущий! Вот зачем покойника в такое одевать, а? А ещё там кошачьи трупики видела. Запелёнанные как младенцы, только носики торчат. Вот зачем этим древним людям было так над котиками издеваться, а?

– Нам их не понять, – так было проще объяснить.

Но в подвал они не попали.

– Закрыто, жалость какая! – Ядвига достала из кармана форменного фартука большой чугунный ключ на розовой ленточке и повозилась им в замочной скважине. – Вот же! Наверное, профессор чуток тут помагичил. Не открывается.

– И что же пани Божена в подвале делала? Не знаешь? Учти, это ведь не предательство хозяев и клятва позволяет говорить.

– Вот не знаю, честное-пречестное! – и ладошки молитвенно сложила и головкой часто-часто закивала.

Переходим к следующим вопросам.

– А с паничем почему ругалась? Неужто не слышала?

– Да я случайно, пани! Вот мимо шла, по своим делам бежала, а они разговаривают. Да громко так. Тут хошь не хошь, а услышишь. Да я и не слышала ничего. Панич сказал, что обо всём договорился и ждать их будут. Вечером у малого храма.

Вот и сидела пани Стефания Заремская на скамеечке под зонтиком. Место обзора она выбрала старательно. Видна была и узкая тропинка, ведущая к храму, и ворота кладбища, и спрятаться в кусты можно было быстро и легко. А что в соседях парочка белых надгробий, так они молчат, не мешают.

Первое, что выяснила Стефа, – сидеть в засаде скучно. К тому же неудобно. В довершение всех бед ещё и есть хочется. Желудок периодически бурчал так, что всех окрестных птиц распугал.

Но девушка упорно ждала. Сама не зная чего.

Францишек появился первым. Но долго у кованых ворот не простоял. Божена приехала на ландолете, которым управлял дворецкий. Пан Новак держал каменное выражение лица и в невозмутимости его чувствовалось осуждение.

Парочка прошла несколько шагов, остановилась и продолжила разговор, который, как догадалась Стефания в кустах сирени, они начали ещё в саду у пани Амалии.

– Что ты хочешь? Что это за странное место?

– Мы поженимся, Божена! Храмовник нас обвенчает и…

– Зачем?

– Как зачем? Мы же об этом мечтали?

– Это ты мечтал! Я же хочу теперь совершенного иного! Теперь весь мир передо мной открыт! Променять его на пелёнки, вышивку и ужины? Кем же надо быть? Пока ты будешь становиться известным художником, кем буду я?

Божена развернулась и пошла обратно к воротам.

– Прости, но у нас разные цели в жизни!

– Ты изменилась… – пробормотал разочарованный парень, но бросился догонять возлюбленную.

А вот Стефа попятилась, пытаясь выбраться из кустов. Разговор обещал быть долгим, эмоциональным и бесполезным для расследования. В храм она входила спиной вперёд. Если вдруг ссорящаяся парочка её заметит, то всегда можно сделать вид, что она только-только вышла из храма и ничегошеньки не видела и не слышала.

И на кого-то наткнулась.

– Стефа! Что ты тут делаешь?

Янек развернул девушку к себе. Глаза метали молнии, и выглядел он очень недовольным. А потом вдруг улыбнулся. Что-то невысказанное повисло в воздухе. Зазвенело тёплой капелью после зимы. Пробилось как первый подснежник.