Анна Мария Роу - У каждой лжи две правды [publisher: ИДДК]

Воздух загудел, кольца лианы сжались плотнее. Под ногами мумии начал плавиться песок. Идти пузырями, превращаться в расплавленное стекло.

Стефания не заметила рывок, когда Божена освободила одну руку и бросила в их сторону огненный шар.

Янек отпустил свой аркан, сжал девушку и отпрыгнул с ней в сторону, готовя щит и контрзаклинание. Нужно было что-то простое, но мощное. Потому что эта Прекраснейшая, чтоб ей ещё сто лет в гробу лежать, колдует как в сказках: бровью дёрнет – море расходится, рукой махнёт – города в руины обращаются.

И щит выдерживает второй удар огненной молнии.

Божена отводит руку для следующего броска. И заваливается на спину.

Пшемислав держит её за шею, в другой руке одна за другой сменяются иероглифы. Один застывает, от него к груди мумии соскользнули яркие молнии.

Впились в тело и содрали кожу. Пробежали по венам, разрывая сосуды.

Божена заорала. На миг опять стала собой. Рыжей и отчаянно некрасивой девицей. Потом на её месте появилась черноволосая женщина, с искажённым болью лицом. Почему-то Стефе показалось, что она была невероятно красивой. Когда-то. И ей хотелось подчиняться. И защищать.

Никак иначе.

Стефания дёрнулась, чтобы помочь той, которая достойна называться госпожой. И правильно служить и поклоняться. И только ей, а всё остальное тлен и ложь.

Разве можно жить иначе?

Но Янек не пустил, лишь крепче прижал к себе, лёгким поцелуем в висок прогоняя наваждение. А сам смотрел во все глаза и не верил.

Заклинание, выпивающее магию. И жизнь заодно.

Тоже считалось утраченным. Почти. В династии палачей что-то похожее передаётся из поколения в поколение. Но не настолько мощное.

С тихим шелестом рассыпался в песок куст. Пальма почернела, и порыв ветра развеял её пеплом. Жирные серые хлопья посыпались с неба. Замерла река. Окаменели птицы.

– Что вы стоите? – крикнул им Рунихен. – Жить надоело? Бегите!

Скрежет раздался со всех сторон. Далёкий пейзаж стал похожим на рисунок, а потом словно гигантская невидимая рука смяла лист с неудачным наброском.

Янек потащил Стефанию в кусты, откуда когда-то вылез, но девушка заупрямилась и кивнула в сторону террасы, которая единственная сохранила цвет.

Небо становилось ниже, песок – плотнее. И бежать по дорожкам было проще, словно по каменным плитам. Но воздуха не хватало, он застывал вместе с дыханием. Иллюзия умирала со своим создателем. Камень же отвоёвывал украденное пространство, вмуровывал в себя деревья, кустарники, цветы.

Плотный гранит коснулся ступенек, едва не схватил подол юбки.

На террасе исчезли колоны, ткани и тёплый свет. Разрывая деревянный пол, вылез постамент, так похожий на гроб. Маг отодвинул его самый эффективным способом – воздушной волной в сторону. Каменные стены поглотили подношение, раскрошив на мелкие кусочки.

– Потайной ход, – буркнул Янек, помогая Стефе спуститься вниз. – Ничего оригинальнее придумать не мог.

А дальше длинные коридоры, грохот обвалов позади и холод, который решил напомнить о себе. Парень снял сюртук и накинул на плечи жене. Почему-то девушка по-прежнему оставалась в лёгком наряде Та-Мери. Белый лён и золотые украшения. Так и простудиться недолго.

Когда они вышли наружу, то старого кладбища не увидели. Был пустырь и оплавленный котлован, на стеклянной поверхности которого отражались звёзды. Будто какой-то великан ударил по земле, оставив некрасивую вмятину. Что ж, можно будет объяснить всё это безобразие падением метеорита. И даже газетчиков сюда пустить, когда Инквизиция здесь всё перероет и ничего опасного не обнаружит. Где же она, кстати?

– Пойдём, ты вся дрожишь, – Янек обнял Стефанию за плечи. – Я отведу тебя домой.

А помощь и в самом деле пришла вовремя. Утром.

Куда мог отвести её Янек?

Только в дом профессора.

В особняк пани Альжбеты, где должен был остаться Марек под домашним арестом, идти глупо. Гостиница… Янек даже и слушать про это не захотел.

В тёмной прихожей их встретил дворецкий, но лишь зевнул и пошёл дальше досматривать сон.

Комната же у «помощника пана Хоментовского» оказалась маленькой и слишком захламлённой.

– Прости, – Янек потёр лоб, хотел поправить очки, но спохватился, что они уже должны были вызвать переполох в столице и лишить сна не дворецкого, а королевских портальников. – Я запретил здесь убираться. Прислуга, знаешь, бывает чересчур любопытной.

– Я понимаю, – поёжилась Стефания. Даже в сюртуке, накинутом на плечи, было холодно.

Маг это заметил. Щёлкнул пальцами, зажигая огонь в камине, ветром сдёргивая покрывало и пряча под ним какие-то разобранные амулеты на столе.

– Здесь есть ванная, – ногой толкнул под кровать комок грязных носков. Что с ними делать он знал, а что делать со своим чувством неловкости – нет. – С горячей водой и полотенцами. Ну, там, в порядок себя привести. А я пойду, найду нам что-нибудь поесть.

Точнее, попытаюсь сбежать.

Да, на кухню. Да, за бутербродами и чаем. Зная привычку профессора работать по ночам, прислуга всегда оставляла на столе сырную нарезку, бутерброды, корзинки с салатами и чайник с магическим подогревом, чтобы вода не остыла.

Но это не решало проблему. Что делать с девушкой в спальне?

Нет, он-то знал, зачем девушки в постели оказываются, но что делать с этой конкретной, да ещё в его спальне?!

Женой, между прочим. Которой он обещал развод! Завыть как волк на луну, что ли?!

Только Стефания стояла посреди комнаты, растерянно озиралась и обнимала себя за плечи, сдерживая дрожь.

Янек засомневался, стоит ли её оставлять одну. Девушка же одна оставаться не собиралась.

– Я с тобой!

– Грабить профессорскую кухню? – спросил маг и притянул её ближе. Так казалось правильным. И желанным.

– Грабить кухню, – выдохнула Стефа ему в губы. Впервые за сегодняшний день она чувствовала себя в безопасности.

Не всегда перед принятием решения следует размышлять, взвешивать все «за» и «против», прогнозировать последствия и учитывать риски. Иногда импульсивные поступки самые правильные.

Идеально, если знаешь, когда нужно включать мозги, а когда отключить и забыть об их существовании.

Стефания поцеловала первой. Решила не изображать трепетную паненку, а побыть собой, какой её воспитывали родители: равной, гордой, способной самой решать, с кем быть и на каких условиях! Поэтому и дозволила себя целовать. И себе позволила.

Запах лесной свежести смешался с лимоном и мятой.

И всё. Пропал парень.

Близость к девушке сводила с ума, отметая как ненужные все сомнения и подозрения. Не было прошлого, не было будущего.

Завтра… Завтра будет новый день. И проблемы, которые никуда не делись, а сейчас же есть двое. И поцелуй.