Майя Зинченко - Небесный механик [СИ]

Эмиль проследил за его падением и только тогда позволил себе сделать глубокий вздох. Теперь ему было жарко. Сделав победный полукруг над местом битвы, Освальд лег на прежний курс. Оставшийся путь они проделали без происшествий. Стремительно промелькнула изломанная полоска пляжа, повторяющая очертания берега. Вот показались фермы, фабрики, жилые дома похожие на игрушечные макеты, а затем огни посадочной полосы.

На аэродром их самолет опустился практически в полной темноте. Эмиль, выбравшись на твердую землю, отрешенно наблюдал как его пилот и дежурный, выбежавший из ангара, о чем-то спорят. Дежурный кричал и тыкал летчику в грудь какие-то бумаги. Эмиль догадывался о предмете их спора, но это его не волновало. Он то и дело ощупывал сумку, в который раз убеждая себя в том, что его полет был не напрасен. Освальд осторожно тронул его за плечо.

— Что с вами? Вы ранены?

— Нет-нет, все в порядке.

— Тогда пойдемте отсюда. Они и без нас разберутся. А вам стоит выпить.

— Мне нужно вернуться в город.

— Прямо сейчас? — удивился Освальд. — Вы же едва на ногах держитесь. Полет был нелегкий.

— Мне нужно вернуться в город, — упрямо повторил Эмиль. — Я только заберу свои вещи и переоденусь.

— Как пожелаете. Что насчет ответной услуги? Свою часть сделки я выполнил.

— Да, простите, я ведь даже не поблагодарил вас. Спасибо за этот полет. Обещаю, что сделаю все, чтобы вас восстановили в звании.

— Да, было бы неплохо, а то ведь дело полным ходом идет к трибуналу, — Освальд пожал плечами. — Сегодня ночью я буду долго объяснять, куда и зачем летал.

— Хорошо, что напомнили. Я напишу докладную записку от своего имени, в которой сниму с вас всякую ответственность. Пока они будут разбираться, я успею все уладить. Но мне лучше уехать до того, как начнутся разбирательства. Если меня задержат, это будет губительно для дела.

Летчик понимающе кивнул.

Уже через два часа Эмиль сидел в кабине старенького грузовика, пропахшего мокрыми досками и брезентом. Несмотря на сильную тряску, он часто засыпал, не в силах бороться с усталостью. Агент потерял счет времени, ему казалось, что они едут уже целую вечность. Неподалеку от Птичьего рынка грузовик остановился. Ночью в центр города попасть было невозможно — поперек мостовой стояли специальные заграждения.

Поблагодарив водителя, Эмиль на негнущихся ногах неловко выбрался из кабины и зябко поежился. Столица погрузилась в густой туман. Метро не работало, фонари были отключены, окна занавешены. Отчаявшись найти свободный кеб, который бы довез его, Эмиль практически в полной темноте отправился в университет пешком. Было странно шагать по пустому погруженному в болезненную осеннюю дремоту городу. Редкие фигуры, вырисовывавшиеся на пути, оказывались людьми в форме — военными, охранниками, работниками почты, полицейскими. Последние настороженно оглядывали его с ног до головы и потом еще долго смотрели в след.

В дверь лаборатории он постучал уже на рассвете. Послышался взволнованный голос Тальбота, который, несмотря на столь ранний час, не спал, и скрежет отодвигаемых от двери шкафов. Судя по растрепанному виду старика, он времени зря не терял.

— Ну что?! — воскликнул профессор с порога.

Эмиль молча протянул ученому сумку.

— Он здесь! Вы все-таки достали его!

— Да. А как генератор?

— Исправно работает. Мы с Максом следим за ним попеременно.

Обведя глазами лабораторию, Эмиль пришел к выводу, что беспорядка в ней только прибавилось. Теперь здесь были не только опрокинутый стол и пол усеянный осколками стекла, но и множество смятых листов ватмана исчерканные вдоль и поперек.

— Что это такое?

— Пока вас не было, я пытался понять принцип работы установки Механика. То, как сквозь него прошла пуля, навело нас с Максом на предположение о его нестабильной молекулярной структуре.

— Очень интересно… И к чему вы пришли?

— Как я понимаю, вас интересует только практическое применение наших расчетов?

— Да, я хочу знать, что нужно сделать, чтобы пули оставляли в нем дырки, — мрачно сказал Эмиль.

— Пока не известно, но я работаю над этим, — уклончиво ответил Тальбот.

— Так я и думал. Сколько у нас осталось времени?

— Достаточно, чтобы вы успели отдохнуть. Честное слово, вы скверно выглядите. Как прошел полет?

— Мог закончиться плачевно, но мой пилот оказался более опытным, чем пилоты противника. Или удачливым. Кто-нибудь приходил, пока меня не было?

— Да, — в голосе Тальбота послышались раздраженные нотки. — Поговорили на повышенных тонах, но на этом все. Дальнейшие разбирательства отложены на неопределенный срок. Скорее всего, меня лишат членства в физико-математическом обществе, но какое это имеет значение в свете происходящих событий? Если бы не обстоятельства, я бы многое отдал, чтобы побеседовать с Механиком о его изобретении.

«Все-таки ученые сделанные из иного теста, чем другие люди, — отрешенно подумал Эмиль. — В разгар войны, природных катаклизмов и всеобщей паники, они все равно с любопытством будут смотреть по сторонам анализируя происходящее, организовывая и упорядочивая пространство, открывая новые законы. Такова их природа».

— Виктор, у него в заложниках моя жена, — устало напомнил агент.

— Да-да, извини… — поспешно сказал профессор, переходя на «ты». — Трудно устоять, когда перед тобой открываются столь широкие перспективы.

Услышав его слова Эмиль не смог скрыть нервный смешок.

— Проект «Небосвод», — проворчал он, принимая из рук невозмутимого Макса чашку успевшего остыть чая. — Из-за него я чувствую себя глубоким стариком. Я его ненавижу.

— Не переживай, — Тальбот ободряюще положил руку ему на плечо. — С Маргарет все будет в порядке.

— Да… Наверное. Как говорил Мартин? «А если не будет никакого позже»? Это было предупреждение, верно? Можно считать Мартина пророком. Он был прав во всем, — Эмиль покачал головой, вспоминая погибшего друга.

Профессор замолчал, понимая, что силы Эмиля, и духовные, и физические, истощены до предела. Отечески похлопав агента по плечу, он мягко подтолкнул его к старенькому дивану.

Голубоватое свечение, поначалу действовавшее на Маргарет успокаивающе, теперь раздражало. Она хотела вернуться туда, где светит и греет солнце, где день сменяется ночью и можно не бояться потерять собственное тело, распавшись на частицы. Она хотела невозможного. Механик, создатель и одновременно заложник собственного изобретения, дрейфовал вместе с ней в пространстве. Здесь не было смысла в отсчете минут как таковых, но личные часы Маргарет свидетельствовали о том, что с момента ее пленения прошло уже много времени, не меньше месяца.