Майя Зинченко - Небесный механик [СИ]

К тому времени, как они увидели высокие ворота здания принадлежащего спецслужбам, в столицу для контроля над ситуацией ввели войска, но толку от них было мало. Улицы погрузились в темноту, большая часть городских фонарей не работала. Во мраке, охватившем Инсум, слышались частые выстрелы. Общество и раньше жило идеями гуманизма только по форме, а не по содержанию, теперь же маски были окончательно сорваны и люди видели друг в друге лишь врага.

В центральном управлении, к счастью, было хоть какое-то подобие порядка. Руководство решило перестраховаться и добавило к собственной охране солдат из ближайшего гарнизона, расставив их по периметру. Агенты всех рангов, бледные словно призраки, бесцельно бродили по коридорам или сидели в приемной, ожидая указаний сверху. Никто не интересовался спутниками Эмиля, хотя раньше факт присутствия посторонних людей вызвал бы массу вопросов.

Эмиль Леманн ступал по знакомым коридорам, чутко прислушиваясь к чужим разговорам, доносящимся из-за плохо прикрытых дверей. Вердикт был неутешителен: никто не знал, что делать. Руководство пребывало в прострации. Кое-кто из агентов так и не появился — ходили слухи, что они, забрав семьи, уехали в неизвестном направлении. В то же время радио, вещающее на высоких частотах, заявляло, что черные облака постепенно заполняют все свободное пространство над островами. Военные действия прекратились сами собой, разведка сообщала, что города Небруса не избежали участи Инсума и тоже страдают от природной аномалии.

Известие о том, что правительства обоих стран готовятся подписать мирный договор, было встречено с воодушевлением. Даже самые ярые сторонники войны были вынуждены признать, что в данный момент у них появились проблемы более серьезные. Новость о том, что Эмиль привел с собой двух физиков, облетела управление в мгновенье ока. Их тотчас обступили, требуя объяснений, но безрезультатно. Хотя профессор и ассистент знали о причинах появления «черного проклятья», как окрестил облака один из агентов, больше чем кто-либо из коллег, они хранили молчание. Это вызвало недовольство агентов, со всех сторон послышались справедливые упреки в том, что ученые замалчивают важную информацию.

Эмиль увел профессора, пытавшегося оправдаться, в хозяйственную часть здания. Здесь они отыскали незанятую никем комнатушку, достаточно сносную, чтобы провести в ней несколько дней. Взять со склада оружие не получилось — его разобрали за сутки до их прихода, зато сухого пайка и одеял у них было вдоволь. Побросав сумки с личными вещами у стены, они принялись ждать новостей.

В томительном ожидании прошли сутки. Вечером следующего дня друзья первыми узнали страшную новость о взрыве на острове Стеш, где должно было состояться подписание договора. В центр поступило срочное сообщение, переданное с корабля, находившегося на рейде близ острова, чья команда стала очевидцами трагедии. В первые минуты сообщению не поверили, расценив его как провокацию, но телеграф все стрекотал, не умолкая, передавая новые донесения от капитанов других кораблей.

Затем пришло зашифрованное сообщение от агента, который тоже подтвердил факт взрыва. В его донесении было отмечено, что трагедия произошла в начале седьмого, как раз в момент подписания договора. Сила взрыва оказалась такова, что разворотила все вокруг в радиусе ста метров. В живых на острове остались только двадцать шесть человек из числа обслуживающего персонала и рядовых матросов, из них тяжело ранены были восемнадцать. Никто из лиц, приехавших поставить свою подпись под историческим документом, не выжил. От них остались только окровавленные ошметки, плохо подлежащие идентификации.

Эмиль, охрипший от словесных баталий в телеграфной комнате, принес в их коморку известие о гибели министров. Еще совсем недавно они надеялись на лучшее, думая, что ситуация стабилизировались, а теперь должны были смириться с тем, что им уже никогда не найти выход из этого тупика.

— Я думал, что хуже быть уже не может, — сказал Макс. — Я сильно ошибался.

— Мы все ошибались, — упавшим голосом ответил Эмиль.

Обезглавленное правительство не могло долго скрывать информацию от граждан, ведь погиб не только Грем Пакс и его министры, но и главнокомандующий Брен, а также видные деятели движения пацифистов, не говоря уже о прочих приглашенных гостях. Правительственная радиостанция теперь вещала в аварийном режиме, передавая каждый час практически одни и те же новости лишь с небольшими изменениями. Неизвестный диктор благожелательным тоном советовал гражданам не покидать свои дома и подчиняться требованиям властей. Каких именно, он, к сожалению, не уточнял.

В первом сообщении не было ни слова о гибели Конрада, но уже во втором выпуске диктор сухо отметил, что вся страна скорбит о потере «этой значительной политической фигуры». Видимо кто-то решил, что раз дело шло к миру, то лишняя конфронтация с материком все равно ни к чему. То же самое, может быть в иных выражениях, но с тем же смыслом, передавали радиостанции материка.

После этих заявлений, ускоривших падение в бездну, стало очевидно, насколько глубоко прогнили оба государства. И Небрус, и Островное содружество при всех видимых отличиях, как оказалось несущественных, были больны общей болезнью, глубоко засевшей внутри и дремавшей до поры до времени. Эта болезнь поразила сердце той самой серой массы, что исправно работала на благо страны, не имела индивидуальных черт и была одета в стандартную фабричную одежду. Нарыв вскрылся и толпа, сдернув белоснежную марлевую маску законопослушных граждан, показала свое настоящее лицо.

Осознав, что государственные институты трещат по швам, система наказаний и поощрений не способна функционировать как прежде, граждане в мгновение ока распрощались с законом и чувством долга.

Сначала остановился наземный городской транспорт, метро, затем прекратил работу центральный водопровод. Магазины подверглись разграблению, оттуда буквально за пару часов вынесли все мало-мальски ценное. Те, кто сохранил остатки гражданского сознания, попытались воспрепятствовать грабежам, но сила была не на их стороне.

Напряжение росло с каждой дурной новостью. Могло показаться, что события развиваются слишком стремительно, но после затяжной неудачной войны, после пугающего природного явления, стоявшего жизни сотням летчиков и возможно навсегда лишившего их солнечного света, после смерти руководства на чьи плечи можно было бы переложить ответственность за происходящее, хватило ничтожной искры, чтобы началась губительная реакция.

Армия, чей моральный дух был низок, как никогда ранее, зашаталась, словно колченогий табурет. Случаи массового дезертирства приобрели стихийный характер. Когда речь идет о статистических данных, всякий солдат является лишь единицей на листе бумаги, но в жизни единица обретает плоть и кровь, а вместе с ней родных и друзей. Эта плоть и кровь приказывает им забыть о присяге и вернуться домой, чтобы защитить свою семью. Быть может, уничтожение членов правительства в обычное время обернулось бы для Островного содружества лишь затяжным пятидневным трауром, но в кромешной, непрекращающейся тьме, для многих это стало знаком конца света.