Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Отрок, покосившись на мать — та в этот миг строго смотрела на притихших за моей спиной алхимиков, молчаливо напутствуя их — подмигнул мне. Значит, послание какое-то передал: судя по весу, явно не камень.

Поклонившись королеве и принцу, я прочёл заклинание — и переместил себя и троих алхимиков в новодальский дом. Там, к моей радости, прочие помощники тихо что-то обсуждали, разбившись по два, три или четыре человека, кто сидя на полу, кто пристроившись на моей кровати, кто стоя, а Стёпка вообще расселся на столе. Двое шуршали бумагами со своими и чужими заметками. Алины в моей комнате не оказалось, зато с кухни долетал запах свежего хлеба и щей…

— Так, — громко сказал я, привлекая внимания — и головы всех повернулись ко мне, — Вот тут три кипы свитков с разными растениями, — и указал на трофеи в руках новых помощников, — У нас ещё один мальчик поправился, поэтому…

Комнату заполнил радостный говор.

— Позже об этом! — перекричал я их, — Но не ясно, что помогло ему справиться с этой болезнью… тьфу, отравлением! Привык болезнью называть. В общем, мы добыли основную часть сведений о растениях, которые он ел, которые были в духах и мазях женщин вокруг него и на одеждах приходивших к нему лекарей. Нужен доброволец, который всё прочтёт, выпишет каждое из упомянутых растений в отдельный список, потом сравнит новый список со списком Степана. Отдельно надо выписать все совпадающие. Кто возьмётся?

Вызвались Стёпка и тот, самый скандальный лекарь, чьего имени никто не знал: он сам «не хотел представляться вражьим мордам», а те — в отместку — не горели желанием спрашивать сами. Они мрачно переглянулись, но всё-таки согласились взяться за это дело вместе. Чуть позже Алина позвала всех на завтрак и, чуть помедлив, все кроме Степана и скандального лекаря ломанулись прямо на заманчивые запахи. Хотя моя любимая очень старалась, еды всем досталось понемногу. Впрочем, никто не жаловался. А кто-то даже поблагодарил и похвалил «стряпню хозяюшки». Девушка радостно заулыбалась. После я отправил всех остальных по местам, купил и отнёс пирог Степану и его напарнику. И, запершись в комнате Алины, наконец-то достал из рукава аккуратно сложенные лист бумаги — с картой какой-то части большого здания и запиской.

Вячеслав написал, что они с Клёном и другими алхимиками выявили пару веществ, вызывавших «проклятье алхимиков». И это оказалось даже не алхимическое оружие, а два вида вспомогательных кристаллов! Один часто использовался в войске для освещения дороги ночью, так как можно было быстро делать исходящий от него свет ярче, тусклее или вообще временно гаснуть, поливая водой или обтирая шерстяной тряпкой. Второй — для разведения искусственного огня, на котором можно было разогревать еду и руки, сушить одежду без дров, но нельзя было что-либо поджечь. Сами по себе они были безвредны и, более того, полезны. Но от дыма, идущего от некоторых видов алхимического оружия или соприкосновения с водой, в которой была примесь нескольких видов искусственных веществ — большей частью безвредных самих по себе — эти вещества становились ядовитыми. Причём, действие яда не всегда даже проявлялось сразу.

Расчёты для изготовления этих камней из-за уверенности в их безвредности хранили «в легкодоступных тайниках». В том числе, и прямо в потайной комнате чернореченского дворца. Прочими тайниками он велит заняться своим верным слугам, в ближайшие дни. А в потайную комнату мне проще попасть, так как я маг. И прилагалась карта, где искать эту самую тайную комнату. Если совершить все в ближайшие день-два, то можно уничтожить все расчёты. Тем более, что их создатели уже давно отошли за Грань. А делали партии этих веществ одни и те же двенадцать алхимиков, с которыми принц в хороших отношениях и которые, узнав о побочных цепях с этими веществами, согласились более никогда их не создавать. Поскольку расчёты сами по себе длинные и сложные, с ними надо часто сверяться в процессе изготовления, то их будет якобы невозможно повторить после исчезновения тех бумаг. А вину мы спихнём на тех неизвестных магов, которые самовольно воруют разные расчёты и вещества у чернореченских алхимиков. Те уже столько всего украли и столько расчётов попортили, что грузом больше на их совести и репутации, грузом меньше — всё равно.

Мне не очень понравился этот извилистый обходной путь. Лучше бы честно рассказать обо всём Мстиславу. Он, как я успел заметить, был умным человеком. Ну да рассказать и потом успеем, а уничтожить опасные бумаги вполне себе можно сейчас. Чтоб хоть временно эту пакость не создавали. Вот как раз сегодня ночью и займусь. Тем более, тайник не самый важный: в самой комнате, как сказал друг, охранников нет, ну, а стражников, обходящих коридоры, вполне себе можно обойти.

После полудня я заглянул к Цветане — Станислав уже приготовил два внушительных свитка — и как раз обедал из своей любимой посуды. Чувствовал он себя неплохо. Значит, очередное временное улучшение. Свитки перешли к Степану и Белотуру: оказалось, что к моему приходу молодой знахарь уже успел как-то выудить из напарника его настоящее имя. И мне даже страшно представить, как он пытал несчастного светопольца! Вот не верю я, что скандальный лекарь просто так назвал своё имя, скорее всего, сотню или несколько сотен раз отказался говорить, но потом любознательный Стёпка его достал — и он в сердцах рявкнул своё имя, чтобы только юнец от него отозвался.

Гостей накормили обедом, после чего припасы еды в погребе вконец закончились — и мы с любимой были вынуждены отправиться за новыми. Когда вернулись, в моей комнате за столом со свитками обнаружился заснувший Степан, а вот Белотур куда-то испарился. Я устало вздохнул, ведь неизвестно где и на что мог напороться этот светополец со своим ядовитым языком.

Тут вдруг прислушался, уловив какие-то странные звуки из-за дома. Такое лёгкое едва уловимое щёлк и тихое шуршание почти невесомых маленьких предметов, падающих на кучки себе подобных… Я выскочил из дома, перемахнув через подоконник, обошёл дом, осторожно выглянул из-за стены…

И едва не сплюнул с досады.

На скамейке за домом сидели вдова-хозяйка и Белотур, почти плечом к плечу, и эти двое дружно лузгали подсолнечные семечки и задумчиво смотрели на соседского рыжего кота, медленно идущего по забору.

«Это не я, это она сама пришла, — торопливо добавила Мириона, — А он сам на неё отвлёкся».

Я растерянно оглядел этих двоих, потом запоздало отметил, что вдова — полная женщина лет тридцати пяти-семи — на лицо более менее хороша, да и Белотур с его седыми наполовину волосами всё ещё достаточно крепкий, да и вон как ровно сидит, расправив широкие плечи, почти что королевская осанка… Да и лицо какое степенное… Как будто и не было того ворчуна, сгорбленно и с его обычным брезгливым или презрительным выражением лица! Прям как подменили…