Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Брат Алины обнаружился на кухне дома, который мы снимали. Совсем оголодал, несчастный. Вот, сам себе суп готовил.

Принюхавшись, скривился. С мясом! Нет, надо его поскорее вытурить строить свой собственный дом. И там он пусть сколько ему угодно курей душит и разводит.

— Для вас другой горшок, — проворчал Роман, на лицо моё покосившись. Он всё правильно понял, — Идите к столу, пока щи не остыли.

Мы не заставили его повторять. Мужчина быстро накрыл на стол. И его овощной суп, гороховый с грибами, оказался на удивление вкусным. Он, оказывается, даже знал приправы! Коварный! А Алину мою всё гонял, чтоб пораньше вставала, да побольше готовила.

Подождав, пока я съем ложек пять, а сестра его — седьмую — Роман серьёзно и с ходу, как умел только он, уточнил:

— Когда вы наконец поженитесь?

Я поднялся, подошёл к мужчине напрягшемуся, похлопал его по плечу:

— Не волнуйся, от такого шурина, как ты, жених твоей сестры не сумеет сбежать.

— Уж какой есть… — пробурчал он.

— Да я и не возражаю против такого брата.

— А ты сам-то когда свою женщину в семью приведёшь? — мрачно подперев подбородок кулаком, сурово спросила Алина.

— Ох, что-то там кури разорались… — и его быстро сдуло в огород. Якобы курей с огорода гонять. Угум, гонять курей с огорода, который был в другой стороне. Алина вздохнула, вспомнив о судьбе несчастных птиц. В тарелку брата с крылом варенным покосилась и снова вздохнула. Прямо как эльфийка!

Но поесть вторые порции нам спокойно не дали. Роман вернулся, с охапкой щавеля. Ополоснул руки зелень в чистой воде и, не спрашивая нашего мнения, в каждую тарелку покрошил, разрывая руками. Сел потом, напротив нас, придвинул к себе свою тарелку. Я уж только зачерпнул ложкой ещё супа своего, как он опять заговорил:

— Меня один вопрос тревожит. Ответьте — и я перестану докучать вам расспросами.

— Какой вопрос? — готовлюсь к какой-нибудь подколке, ловушке.

— Когда поженитесь, бросите устраивать мир для Враждующих стран?

— А перемирие уже состоялось. Первое.

— Когда? — растерялся он. — Я ничего подобного ещё не слышал!

— Сегодня, в моё отсутствие.

Роман поперхнулся. Пришлось вставать, стол обходить, к счастью, небольшой, да его спасать.

— А ты почём знаешь? — спросил он потом, нахмурившись, взглядом меня прожигая, — Скорее всего, это слухи или чья-то шутка. Да не могут Враждующие страны подписать мирный договор!

— Я присутствовал при встрече королей.

Роман открыл рот, но почти сразу закрыл. Прищурился, взглядом меня словно раздевал. До костей. До души.

— Может, и ты к этому руку приложил?

— Мы оба приложили, — обнимаю невесту за плечи. — Но они сами захотели, мы никого с кинжалом у горла не принуждали.

— Ну, вы и… — ему не удавалась подобрать слова, чтобы кратко высказать все мысли о нас, нашей мечте и нашей деятельности.

— Два сапога пара, — подсказал я.

— Верно… — согласился Роман, вздохнул, уныло ложкой повозил в своей тарелке, крыло несчастной курицы поддевая, — Но вы ведь понимаете, что одного перемирия мало. Чтобы отношения между народами стали намного теплее нужно много к чему приложить руку.

— Приложим, приложим, — подмигнул ему, — Однако теперь мы в первую очередь будем думать о семье. И, кстати, одно место мы присмотрели себе. Может, там наш дом и будет.

— Давно уж пора, — проворчал он.

— Кстати, а ты… — начала было Алина.

И Роман торопливо заткнул себе рот крылом. А потом ещё долго под взглядом моим грустным, жевал всю тушку. Чтобы полностью. Или чтобы получить передышку от сестры упорной. Не выдержав, я взял тарелку и ложку — и на крыльцо ушёл. Мне ещё больше захотелось оказаться побыстрее от этого мучителя живности.

Только сел на крыльцо, да ложку ко рту поднёс, как на ступеньку верхнюю рядом со мной опустилась Алина. Тоже с тарелкой. И мы, сидя плечом к плечу, наконец-то смогли пообедать спокойно.

Пока мы в доме были, солнце уже выглянуло и растопило почти весь снег. Крыльцо подсушило. И сейчас на улице было терпимо, прохладно, но не слишком.

Алина, пустую тарелку отложив, положила голову мне на плечо. Склонив свою голову, коснулся её. Так мы и сидели. Спокойно и тихо. О, только бы это время продлилось как можно дольше!

Ещё полгода назад я не понимал, как прекрасна жизнь и не ценил её. Пожалуй, теперь я благодарен всем препятствиям, которые меня вразумили. И той, которая озарила мою жизнь светом. А солнце между тучами, чистое небо и плотные облака всегда будут напоминать мне о возможности быть счастливым и чего-то достичь.

А ещё я сегодня думал…

Я вдруг понял ещё кое-что.

Каждая строчка о новом открытом лекарстве и каждая строчка об одном из перемирий — это одна или две строчки среди многих строк в книгах по истории. Это одна из крупиц песка, что утечёт под рекою времени. Но каждая светлая строка в книге человеческой памяти, каждая страница в книге жизни — это песня чьей-то души. Спетая песня.